Да, я – еще та дурная голова. Могу в один момент нападать, чувствуя браваду, а в следующий переживать и сжиматься в страхе. Вот как сейчас. В клубе сотни голодных взглядов рассматривали меня во время выступления, но совершенно не задевали, скатывались, как капли воды, не оставаясь в памяти. А этот Гроссо смотрит так, будто не только глазами по мне проводит, но и своей крупной рукой касается следом. Ощущаю его очень ярко, с трудом скрывая эмоции.

Лицом осмотр не заканчивается. Внимательно изучаются серая огромная футболка, вечно съезжающая с плеча, и борцовка под ней. А вот бюстгальтера нет. Не люблю его дома носить. О чем только сейчас жалею. Под пристальным взглядом моя грудь своевольничает, соски твердеют и… приподнятый уголок рта Алекса подтверждает, что он это заметил.

Паразит!

Балахонистые спортивные штаны с манжетами на щиколотках, к счастью, ему безразличны. А вот голые ступни с крашенными в салатовый цвет ноготками, просто захотелось хоть таким образом поднять себе настроение, явно оцениваются высоко. Хмык звучит громкий.

И снова взгляд глаза в глаза, зависаю, теряюсь, растворяюсь. Но громкое фырканье моей кофемашины всё прерывает. Любит она погудеть, когда заканчивает работу.

– Садись, – приглашают меня за стол в моей же кухне. – Круассаны с вишней, свежие булочки с изюмом, сыр, мясная нарезка, масло, сливки. Ты какой кофе предпочитаешь?

Он что, черт подери, решил устроить светский завтрак? Джентльмен фигов…

– А овсянки нет? – язвлю. – С садовой малиной?

– Непременно будет в следующий раз, – отбивает удар, не реагируя грубостью на подначку, словно следующий раз у нас обязательно состоится.

Вот совершенно не верю, что Гроссо – такой весь белый и пушистый. Эта акула бизнеса такой планктон, как я, заглотит и не заметит. А тут слишком расположен, слишком мягок, всего слишком… Напрягает.

– Со сливками люблю, – сдаюсь, наконец, решая, что Алекс прав.

И приступаю к еде. Если он хочет поговорить, нужно это сделать. А уж потом распрощаться насовсем.

– Новую одежду тебе тоже парни принесли? – киваю на футболку, обрисовывающую удивительно прокачанную спортивную фигуру и мускулистые плечи с выступающими венами, когда заканчиваю завтрак.

Язык чешется спросить совершенно о другом, например, о том, как он умудрился так быстро получить на меня вполне себе подробное досье, которое я бегло просмотрела, пока оставалась одна в комнате. И в то же время понимаю, что не стану этого делать. Намекать на то, что информация о сестре-близняшке стала бы для него еще более увлекательной, чревата новыми проблемами. А я и со старыми не до конца разобралась.

9. Глава 8

– Спасибо за завтрак.

Соскакиваю с углового дивана и начинаю убирать посуду в мойку, а остатки еды в холодильник, краем глаза кося на гостя. Сидит и в ус не дует, что можно бы и честь знать. Топать, так сказать, отсюда.

– Мне действительно нужно спешить, поэтому, очень прошу, не тяни резину, – оборачиваюсь, вымыв и поставив в сушку последнюю чашку.

Совершенно не понимаю, о чем нам с Алексом нужно поговорить, если даже на похороны к Максу никто из семейки Гроссо не соизволил приехать. Ни мать, ни брат не отреагировали на информацию о месте и времени погребальной церемонии, которую я им отправляла.

– Соня, сядь.

Короткая фраза, сказанная спокойный уверенным тоном. И я выполняю ее прежде, чем успеваю сообразить: хотела ли я этого сама или подчинилась.

– Как ты себя чувствуешь?

Алекс смотрит, не моргая. Серьезен, внимателен к деталям. И непостижим. Если его так заботит какая-то левая девчонка, почему о родственнике-то не переживал?