Федя поджимает губы. Тянет орать матом и курить. Хочется вломить кулаком в стену, чтобы больно было ему, а не ей.

Он, что. Он стерпит. И не такое терпел. А ей больно. Он видит это по глазам. По тому, как осторожно она придерживает ладонь здоровой рукой. Как морщится и украдкой вздыхает.

— Результат отправлю доктору. Можете возвращаться в кабинет, — дежурным тоном оповестила рентгенолог.

Федя прищуривается. Не нравится ему, что их мотают по всему зданию.

— Такой у нас порядок, — будто почуяв опасность, извиняющимся тоном говорит врач.

Федя качает головой. Чувствует, как в центр грудиной клетки ложится хрупкая ладошка.

И все внимание — на нее. И тепло под рубашкой. Не просто тепло, а горит.

— Все в порядке, если так нужно, — робко улыбается Надия.

Белый с трудом соображает. Его сносит с ног эта робкая улыбка. Крохотные ямочки на бледных щеках.

Он перехватывает ее ладошку. Ведет обратно в кабинет врача. Как-то внезапно собирается народ. Кто-то пытается возмутиться, мол, куда, вне очереди, но затыкается под злобным взглядом Белого.

Сейчас он в таком состоянии, когда спичкой чиркни — взорвется. Сам понимает, что на взводе.

Чувствует, как девочка тянет его за рукав. Послушно идет за ней. Да хоть в ад. Плевать.

— Поздравляю, у вас перелом пястной кости, — говорит доктор, рассматривая снимок на экране.

— Охуел с такими поздравлениями! — рычит Белый, моментально встав в стойку.

— Федя, пожалуйста, не надо! — качает головой девочка.

Взглядом выдирает из его нутра все самое светлое и темное одновременно. Белому хочется втащить травматологу с ноги. Но он не двигается. Смотрит в карие глаза.

— Лечи, — кивает он, намеренно садится так, что полы пиджака разъезжаются, и «ствол» четко виден из кобуры.

Федя видит, как медсестра тянется к телефону.

Белый лениво вынимает корочки. Да. Есть и такие. Как-никак, а в охране самого губера.

Медсестра кивает.

Спустя пятнадцать минут, на руке у Надии гипс, закрывающий три пальца. У Феди в кармане рецепт на обезболивающие и подробно описанный диагноз вместе со снимком.

Одну таблетку Надие выдают прямо в кабинете. По настоянию Белого.

Уже в машине Федор слегка «тормозит». Девочка притихла, сидит, смотрит прямо перед собой. Закутанная в гипс ладошка — на ее коленях.

— Я не хочу домой. Отец будет спрашивать, ругаться, расстроиться, — заговаривает Надия и поворачивается к Белому: — Я есть хочу.

Черт! У него такое чувство сейчас, что не объяснить. Щемит между ребрами. Не продохнуть. Даже моргнуть не получается, потому что она тянет его к себе.

Взглядом тянет. Улыбкой. Запахом своим обалденным.

На автомате Белый запускает движок. Вот бы так же легко отыскать кнопку, которая в ответе за башку Феди. Чтобы нажать и вернуть мозги на место.

С трудом водит пальцем по экрану навигатора. Неплохой ресторан рядом. В двух кварталах.

Надия удобнее устраивается в кресле. Прикрывает глаза. Федя на каждом светофоре жадно ловит взглядом черты девичьего лица.

Локоны растрепались. Хочет заправить из ха ушко. Не решается.

Если коснется, он пропал. А так, хоть какая-то видимость контроля.

***

Парковка перед заведением забита. Час-пик, вряд ли есть свободные места в приличном кабаке. Но Федя не собирается сдаваться, если малышка хочет поужинать, она поужинает.

Белый бросает ключи от тачки пацану-парковщику. Ведет малышку вверх по ступеням, придерживает перед ней дверь. Сам охреневает от своей галантности. Белый в жизни не водил девушек по ресторанам. Да ему, собственно, до такой малышки — как до звезд пешком.

— Извините, у нас все столики забронированы, — дежурно улыбается официант.