— Соня? — послышалось из «Нарнии».
— Нет, конь в пальто! — возмущенно огрызаюсь в ответ.
Замок щёлкает, дверь со скрипом открывается, и я наконец-то вижу свою подругу, точнее бледную тень от той, какой она была прежде.
Теперь её плечи почти всегда опущены, взгляд грустный, одинокий и затравленный, а ещё усталый — от моей стойкой и жизнерадостной Марго ничего не осталось. Волосы она остригла так коротко, что невольно кажется, будто она жертва химиотерапии, даже чёлку не пожалела. Никаких украшений, никакой косметики, ярких и открытых вещей. Всё, что она носит теперь, делает её похожей на мальчишку, скрывает женственный силуэт и, конечно же, не сковывает движений — это основной и главный критерий!
— Ну, привет, затворница! Это ночной дозор, всем выйти из сумрака! — подшучиваю вслух, потому что в прихожей у Ритки как всегда царит полумрак.
— Сейчас день, — натянуто улыбаясь, отвечает она.
— Ага, вот именно! Сейчас день, а у тебя тут тёмное царство: разводишь летучих мышей?
— Подумываю! — буркнула подруга. — Просто лампочка опять перегорела, не успела вкрутить. Она нахмурилась, увидев пакет в моих руках.
— И вот так всегда! У кого-то есть парень, у кого-то муж, иные не стесняются вызвать мужа на час, а у тебя… есть я — универсальная подруга!
Я впихиваю ей в руки пакет с вкусняшками, деловито осматриваюсь, нахожу на верхней полке шкафа коробку с лампочками, подтягиваю из спальни табуретку и меняю сгоревшую лампочку на новую.
Из кухни Рита возвращается с Тёмкой — держит его на руках, а тот, продолжая крепко обнимать маму тонкими ручонками, смотрит на меня во все глаза и хитро улыбается, когда я ему подмигиваю.
— А у меня сегодня танцы сорвались, и я решила, что надо встряхнуть вашу унылую компанию! — заявляю я, перехватывая мелкого.
Тёма, как обезьянка, перебирается на мою спину и заливисто смеётся, когда я начинаю кружиться. Ему чуть больше двух, он мало похож на мать: темноволосый, с большими карими глазами и густыми ресницами, широкой улыбкой и любопытным очень озорным носиком. Он полная противоположность матери — зеленоглазой, белокожей и светловолосой.
Когда-то я боялась, что её депрессия не пройдёт, боялась, что она сорвётся, опустит руки, сдаст Тёму в приют, а сама снова попытается шагнуть за край… Я знаю, что вокруг достаточно тех, кто осудил бы Риту, назвал бы слабачкой или ещё чем похуже, но она намного сильнее, чем кажется. После того, что с ней сделали, она смогла оправиться, она полюбила сына, который совершенно точно пошёл внешностью в отца-насильника, она нашла силы, чтобы жить дальше, а я пообещала себе, что найду эту сволочь, вычислю и уничтожу гада! Я не могла избавиться от чувства вины, и единственное, что действительно было в моих силах, это помогать подруге выдержать всё это.
— Ты идёшь с нами! — решительно заверяю, строго прищуриваясь.
— Сонь, — устало и немного осуждающе вздыхает та.
— А то обижусь! — отрезаю в ответ.
Она редко выходит на улицу, ей сложно перебороть себя: люди вызывают в ней страх, отторжение, панику. Однако изредка мне всё же удавалось уговорить её на внеплановую прогулку. А в остальном: работает Рита удалённо, занимаясь дизайном сайтов и ещё какой-то фигнёй в компьютере, продукты часто заказывает, иногда их покупаю я, сама она делает это с неохотой и редко — короче типичная затворница! Мать Ритки умерла лет пять назад от рака, а отчима мы совместными усилиями смогли выселить из квартиры, на которую у того в общем-то и не было никакого права.
Тёма переодевается для прогулки в считанные секунды, охотно подставляет мне руки и ноги, сам бежит за сандалиями и, кряхтя, натягивает их на ножки, конечно же, перепутав правую и левую. Взъерошив тёмную макушку, я помогаю ему обуться правильно и выбрать подходящий мяч - он любит играть со мной в футбол.