После злобной тирады мужчины я смотрю на него отрешенно.

—И запомни, ты все равно моя, — горячая ладонь касается моего лица, но я отшатываюсь как от пощечины. В один момент я умерла морально. Он угрожает мне?

Как он может мне такое говорить? В глазах скапливаются предательские слезы, я выдыхаю, прокручивая снова и снова все услышанное. Что ты такое, Герман? Я не знаю тебя, Чудовище!

—У меня есть деньги, в конце концов, это моя компания! Как ты можешь?! Как твой язык вообще поворачивается?! Мой отец положил свое здоровье, чтобы поднять этот бизнес, он тянул все сам, завещав все мне.

Но я была…была не в силах пережить горе потери, а трезвый ум был просто необходим. И, конечно, Герман встал у руля, пока я приходила в себя.

—И где сейчас твой отец? А ты посмотри, кто числится генеральным в его компании, ага? — стальной голос врезается в мое сознание.

Это все слишком. Слишком.

—Ты…мерзавец, — ломающимся голосом отвечаю, наблюдая за скрученными пальцами в широкой ладони. Мужчина смотрит на меня самодовольно, словно этих слов и ждал, а затем отпускает меня и уходит, оставляя позади себя холод и боль.

Ночую я в гостиной, обхватывая дрожащее тело руками, меня не греет ни одно одеяло, меня не трогает больше ничего. Я продолжаю смотреть на мигающую гирлянду, сжимаю в руках мандарин, а потом жадно вдыхаю приятный аромат цитруса. План действий складывается слишком четко. Несмотря на пробоину в груди, я не упаду.

На следующее утро, когда Герман уезжает на работу, собираю вещи, одежду, украшения и мелкие безделушки из прошлого, напоминающие мне о моих близких, и ухожу, кинув на стол ключи от квартиры. Я сажусь в машину и отрезаю себе путь к возврату, бросая прощальный взгляд на окна квартиры, в которой прошли счастливые дни. Если это, конечно, были они, а не моя созданная иллюзия.

4. Глава 3

ГЛАВА 3

ПОВЕЯЛО ДЕТСТВОМ

Зайти в квартиру родителей не могу, это я начинаю четко осознавать, стоя под подъездом невзрачной пятиэтажки. Снег под ногами скрипит, а руки давно заледенели, превращаясь в две синюшные льдинки. Храбрости как не было, так и нет. Мне физически больно видеть родные стены, но идти куда-то еще не представляется возможным.

У всех подруг нашей бывшей семьи свои проблемы, мужья, дети, падать им на голову еще и со своими бедами неправильно. И я стою, бегло осматривая окна знакомой квартиры. Не была там вечность, все вопросы решал… муж, а я так и не нашла в себе силы двигаться дальше. Сжимаю ключи в кармане дубленки и медленно распадаюсь на атомы.

Боюсь, что окажусь там и умру от боли. Как там жить? Как дышать этим воздухом, в котором наверняка все еще есть отголоски родных людей?

Я даю себе сутки, чтобы все это пережить. А дальше, дальше тебе, надо собраться, Вита Латыгина, собрать всю волю и пойти, несмотря на то, что боль съедает тебя изнутри.

Мне нужно все обдумать в спокойной обстановке и без истерики.

Сколько я так стою — не представляю, но, когда начинается снегопад, кто-то окликает меня.

—Виточка, солнышко! — в следующий момент я оказываюсь в нежных объятиях.

Хватает мгновения, чтобы узнать…

—Лилия Петровна, здравствуйте.

Мамина лучшая подруга совсем не меняется, кажется, что она застыла в одном возрасте. Что в тридцать пять, что в сорок пять…что сейчас одинаковая, она явно принимает эликсир молодости.

После всех событий я не смогла поддерживать с ней связь, не могла сталкиваться с прошлым, и сейчас, глядя в добрые глаза женщины, я испытываю стыд. Прикрываю глаза и изо всех сил сжимаю руки в кулаки.

— Как я скучала, детка! Милая, что же ты на морозе стоишь? — женщина хватает меня за руки и так смотрит в глаза, что хочется разрыдаться.