— Ну что ты, на самом деле, я с удовольствием! — улыбаюсь девушке.

— Тогда заметано, — она сводит вместе указательный и большой палец одной руки.

— Так ты сейчас одна живёшь? — осторожно интересуюсь я.

— Да. Я живу в Версале.

— Понятно, — в замешательстве хлопаю ресницами, потому что в действительности мне вообще ничего не понятно. Мы в Канаде, Версаль во Франции. — Ты что, типа, потомок Людовика Какого-то-там? — уточняю, нахмурившись.

— Ох, нет, не в том Версале! — хихикает Луиза. — Наш «Версаль» – это пансион Истерна. Вон там, в конце парка, — она неопределённо машет рукой в сторону окна, за которым раскачиваются высокие деревья, — большое серое здание. Здесь многие так, живут и учатся, пока их родители зарабатывают деньги или прожигают их.

— И давно ты тут?

— Седьмой год. Но я привыкла. В такой жизни есть свои плюсы. Версаль – это же не закрытая школа, а, скорее, гостиница с полным пансионом. Горячие завтраки и ужины. И я могу приходить и уходить, когда мне вздумается. За этим никто пристально не следит.

Однако в ее голосе сквозят печальные нотки.

— И как часто вы видитесь?

— Мои предки в разводе пятый год. Когда я была младше, мама жила здесь, в Галифаксе, но последние пару лет она не часто появляется. Отец присылает подарки на Рождество и день рождения. Я прекрасно обхожусь без них, — и снова отчетливая грусть в голосе.

Луиза и не пытается скрыть, что все не так радужно, как она описывает.

— Ясно, — растягиваю губы в нейтральной улыбке, давая понять, что мне знакомы ее чувства. Не у одной меня предки решили сосредоточиться на своих желаниях.

— Но тебе я завидую, Джинни. Нет, серьёзно, — улыбается Лулу, переводя взгляд мне за спину. — Ты попала в хорошую семью.

— Это точно, — саркастично замечаю, понимая, кого она имеет в виду.

— Но ты тоже не выглядишь счастливой, — задумчиво произносит Луиза.

— Все слишком… сложно, — я встаю вполоборота и, скосив глаза, исследую угрюмый профиль Никиты.

— Что это с Ником? Он никогда таким не был. Признавайся, что ты ему сделала? — шепотом подначивает Луиза, локтем давая мне тычок.

Я пожимаю плечами.

— Хотела бы я знать.

Все рассаживаются по местам, когда в класс входит учитель – высокий грузный мужчина в сером твидовом костюме. Эксцентрично, без приветствия, с ходу, он хватает маркер, размашисто записывает на доске логарифмическое уравнение и просит кого-нибудь выйти, чтобы решить его. Но никто не поддерживает затею учителя.

Надо сказать, в тот момент Истерн напоминает мне самую обычную школу. Я так и жду, что мистер Чемберс выдаст что-то вроде: «О, вы поглядите! Лес рук!»

Но он молчит, продолжая сканировать взглядом класс, пока не останавливается на мне.

Только не я. Только не я.

— Прошу вас, мисс, — произносит он.

Я поправляю очки, медленно встаю и плетусь к доске, намеренно двигаясь вдоль другого ряда. Подальше от Ивонн. Кто знает, может, у нее в рукаве циркуль, отравленный ядом. Уверена, подобная средневековая дикость вполне в духе Истерна.

Разобравшись с уравнением, я закрываю колпачок маркера и кладу его на полку. Мне казалось, что за лето я сильно отупела, но, как видно, ошибалась. Труды нашей математички Веры Анатольевны не прошли даром.

Мистер Чемберс, однако, выглядит немного удивлённо, но в хорошем смысле. Проверив мои каракули, он с довольным видом кивает мне.

— Превосходно, мисс. Вы можете прогуливать мои занятия ближайшую неделю.

По классу проходит недовольное гудение.

Я в замешательстве перевожу взгляд с доски на учителя и обратно.

Что не так?

— Я не шучу. Вы владеете материалом, поэтому не вижу смысла, вас задерживать. А с остальными мы приступаем к новому разделу.