– Вот как.

– Для этого было достаточно задать пару нужных вопросов организаторам, – пожал плечами Влад.

Я с опаской оглянулась на проход в гостиную. Меньше всего мне хотелось, чтобы Алёна стала свидетельницей нашего разговора.

– Она уже спит. Я проверял, – заверил Влад, словно прочитав мои мысли.

Кивнув, я вновь посмотрела в его невероятные глаза.

– Как я смотрю, вы не поленились многое узнать обо мне, – подытожила вслух вывод, о котором уже давно догадывалась.

Ярчинский не стал отрицать. Напротив, на его лице мелькнула ироничная улыбка.

– Только не говорите, что вас это удивляет.

– Не буду.

– Тем не менее, информации у меня крайне мало.

И в этом нет ничего удивительного. Дядя с превеликим удовольствием помог мне избавиться от его громкой фамилии.

– Наташа, скажу вам честно. Я до сих пор не уверен, что поступаю правильно, разрешая вам общаться с Алёной. – Его слова породили в груди бесконтрольный страх. – Я вижу, что мою племянницу вы любите...

– Даже не сомневайтесь, это действительно так… – поспешно выпалила я, но Ярчинский жестом руки попросил меня не перебивать. Мне же стало тяжело дышать. От одной мысли, что он запретит видеться с Алёной, мне стало дурно.

– Мне слишком мало известно о вас и о вашем прошлом. Не говоря уже о причинах, из-за которых вы отказались от собственной дочери. Если в этом как-то замешаны ваши родственники, которые, судя по сегодняшней встрече, состоят с вами не в лучших отношениях, я должен знать, чем это может грозить Алёне.

Он поднял на меня вопросительный взгляд в ожидании ответа, но я молчала. Светлая комната медленно темнела у меня в глазах, погружаясь в беспросветный холодный мрак. Потому что я не могла сказать правду. Что делать? Лгать? Изворачиваться?

– Я… – слова застряли в горле тяжёлым камнем с острыми углами, а взгляд пустел, устремляясь сквозь зелёные глаза Ярчинского в никуда. – Мои родственники не причинят Алёне никакого вреда… – произнесла я не своим голосом. – И к моему отказу от дочери они не имеют никакого отношения.

– Тогда кто имеет? – настаивал Влад, всё больше мрачнея.

– Только я сама, – выдохнула я, опустив глаза в пол.

Отчасти я не солгала. Но только отчасти…

Влад пробурчал какое-то ругательство, но я ничего не слышала. В ушах звенело от волнения.

– И какова причина? – Потребовал он ответа уже громче, зло чеканя каждое слово: – Ошибки молодости? Деньги? Карьера?

– Всё вместе, – ответила бесцветным голосом. – Мне было тяжело. Я хотела встать на ноги.

– А отец Алёны? – его голос прозвучал совсем низко.

– Его нет, и никогда не было в нашей жизни, – отрезала я, а глубокая обида больно кольнула сердце. – Я виновата перед Алёной и тысячу раз пожалела об этом…

Внезапно моего подбородка коснулись его пальцы. Влад поднял моё лицо и снова заглянул в глаза. Он был слишком близко, смотрел так, словно в душу пробирался, и видел всё то, что я надеялась никогда и никому не рассказывать.

– Если всё так, почему в твоих глазах страх, а не раскаяние? – Ярчинский впервые обратился ко мне на «ты».

В низком бархатном голосе ни грамма сомнений. Он не верил мне.

– Потому что сейчас я больше всего боюсь, что ты передумаешь, – на этот раз отвечаю честно. – И всё закончится.

– Тогда попробуй сказать мне правду.

Повисла долгая пауза. Во мне разом боролись две женщины. Одна из них слабая и трусливая – она просила меня рискнуть и рассказать правду, лишь бы продолжать видеться с Алёной. А другая – разумная и осторожная – кричала этого не делать.

– Возможно, я мог бы помочь, – вкрадчивый голос Ярчинского хитрым змеем вторгся в мою внутреннюю борьбу.