К обеду Артему становится легче. Я сижу на стуле рядом с ним и поправляю одеяло. Пальцы свободной руки перебирают визитку Дениса, край бумаги уже истрепался за это бесконечное утро. Я подношу ее к носу – пахнет дорогими чернилами и едва уловимым ароматом его одеколона, тем самым, от которого у меня когда-то кружилась голова.

– Мама, ты поспала? – хриплый голосок вырывает меня из раздумий. Артем смотрит на меня запавшими, но более живыми глазами. Его ладошка тянется к моему лицу, вытирая мокрую полосу на щеке, о которой я даже не подозревала.

– Немного, солнышко. Как головка? – делаю вид, что проверяю температуру губами.

– Уже не так болит. А тот дядя… он правда доктор?

Сердце сжимается.

– Да, очень хороший доктор. Он… он тебе понравился?

Артем задумывается, потом кивает.

– Он добрый. И обещал клубничный сироп.

Отворачиваюсь, понимая, что сын в чем-то прав. Ковалев был намного внимательнее, чем участковый врач и добрее, чем больничные медсестры.

Раздается резкий стук в дверь, от которого мы оба вздрагиваем. Артем тут же заливается кашлем, а я, чувствуя, что сердце готово выпрыгнуть из груди, подхожу к двери – не Денис ли на пороге? Но за дверью курьер в униформе элитной аптеки.

– Для Артема Миронова. Оплачено.

В огромной коробке не только антибиотики, но и детские витамины в форме мишек, упаковки фруктовых пюре и… новый градусник. Электронный, дорогой. Я сжимаю его в руке, чувствуя, себя не в своей тарелке. На эту посылку наверняка ушла бы добрая четверть моей зарплаты.

Телефон вибрирует в кармане. Незнакомый номер, но я уже подозреваю, кто это может быть.

– Света, это Денис. Как ребенок? – звучит в трубке.

Голос бывшего звучит так близко, будто он стоит рядом.

– Спит, – вру. – Спасибо за лекарства, – отвечаю сухо.

– Света, мы должны поговорить. Лично, – настаивает Ковалев.

Услышав это, я иду в атаку.

– Как бы достал мой номер?

– Это неважно.

Резко бросаю трубку, но через минуту приходит SMS: "Я приеду в 18:00. Без камер."

Весь день я на нервах. Для того чтобы расслабиться мою полы, вытираю пыль, и сообщаю заведующей о том, что снова не приду и вру, что продлила больничный, хотя из-за визита Ковалева я лишилась такой возможности. Врач, даже звездный, не имеет права выписывать освобождение от работы. Да и, признаться, его пациентам-звездам такие бумажки не нужны. А нам нужно было бы сходить в поликлинику.

Останавливаюсь посреди кухни со шваброй и утираю с лица пот. Какой в этом смысл? Денис уже видел нашу обшарпанную квартиру, наш бедный быт. Артем, окрыленный улучшением, носится по комнате:

– Мама, а дядя Денис правда придет? А он привезет еще конфет?

– Он придет проверить, как ты себя чувствуешь, – отвечаю, избегая его взгляда. Как объяснить шестилетнему мальчику, что этот "дядя" – его отец? Что я шесть лет скрывала от него правду?

Ровно в шесть раздается стук – сдержанный, но уверенный. Денис стоит на пороге без белого халата, в простых темных джинсах и сером свитере, будто намеренно старается выглядеть менее пугающе. В руках у него яркий детский рюкзак с логотипом его клиники.

– Можно? – он указывает на ботинки, уже приподнимая одну ногу, чтобы снять обувь.

Я молча отступаю, пропуская Ковалева внутрь. Его взгляд сразу находит Артема, который замер посреди комнаты, уставившись на гостя.

– Ну что, пациент, покажешь горлышко? – Денис опускается на корточки, чтобы быть на одном уровне с ребенком. В его движениях нет ни капли наигранности – он действительно умеет общаться с детьми.

Пока эти двое заняты осмотром, я наблюдаю, как сильные пальцы Дениса уверенно, но нежно проверяют лимфоузлы на шее Артема. Те самые пальцы, которые когда-то так бережно касались моего лица.