- Василиса, - Давид качает головой, но руку свою не убирает. – И то, и то надо пожалеть. Подпортишь губы и целоваться не сможем. Про яйца я вообще промолчу. Сама себя не простишь.

- Боже, - я закатываю глаза.

- Ну, хорошо, называй меня так. Только не на людях.

И я только собираюсь открыто послать его, как он добавляет уже серьезно:

- Я рад, Василиса, что ты не поверила ни Максиму, ни Арсену. Ты гораздо умнее, чем я раньше думал.

- Ага, - киваю. – Что только делать мне с этим умом?

- Я помогу тебе, - убирает, наконец, руку с моей ноги и проводит по волосам. – Давай, что за сделку там ты мне приготовила? Я прямо весь горю в предвкушении.

Кладет руку на ремень, привлекая внимание к своей ширинке. Ну, конечно, там уже топорщится внушительный бугор в штанах.

- Смотри, фитилек не сожги в этом пламени, - усмехаюсь я.

- Фитилек? – Давид приподнимает бровь. – Тебе напомнить, до куда этот «фитилек» доставал у тебя?

- А смысл? – пожимаю плечами. – Если я не запомнила с тех времен, то сейчас вряд ли что-то изменится.

- Ну и стерва ты, Василиса. И почему мне такая жена попалась?

- Еще не поздно, Давид, изменить свою жизнь. Амина ждет тебя. Вместе с «фитильком».

- А я смотрю, задела тебя Амина-то, зайка? – проводит пальцем по моей скуле. – Ревнуешь?

- Вот еще! – отдергиваю голову. – Тебе нужны акции, Давид?

Перехожу, наконец, к главному. Давид молчит. Просто наблюдает за мной.

- Я подарю их тебе, - продолжаю, не дождавшись ответа.

- Хм, какая щедрость.

- Не совсем. Мне нужна защита, Давид. Мне страшно. Я не знаю, кому верить.

- Ты пришла ко мне, - задумчиво произносит он. – Значит, мне веришь? – смотрит на меня исподлобья. Я отворачиваюсь к окну, прикусываю большой палец.

- Василиса, - зовет меня Давид. Потом чувствую его пальцы на своей шее и он поворачивает мою голову к себе. – Веришь мне?

Пристально смотрит в глаза. А я опускаю взгляд. Не знаю, что ответить.

- Глупенькая, - тихо произносит Давид и тянет меня к себе. Сам приближается и, не давая мне прийти в себя, впивается в мои губы.

Он так крепко держит меня, что я не могу пошевелиться. И опять его губы терзают мои. Давид толкает язык и наши языки встречаются. Он пытается обвести мой язык, придавить его, но я успешно уворачиваюсь и вызываю улыбку у Давида.

21. 21. Василиса

Его рука ложится мне на живот. Губы отпускают рот и начинают покрывать теплыми поцелуями скулы, подбородок, шею.

- Давид, - прошу я и упираюсь руками в него.

- Ну, зайка, я только поцелую, - шепчет он, продолжая целовать меня, а потом вдруг подхватывает, приподнимает и пересаживает себе на колени.

Удерживая меня за талию, смотрит серьезно.

- Пусти, Давид, - говорю я. – Я не за этим пришла. Дура! И почему я подумала, что ты изменился и поможешь мне? Пусти!

Пробую встать с него, но он не пускает.

- Успокойся, глупенькая, - улыбается Давид и придвигает мои бедра ближе к себе.

Так, ну вот теперь в меня упирается его стояк и я боюсь пошевелиться.

- Все? Успокоилась? – спрашивает Давид. – Теперь поговорим. Будешь меня слушаться – будешь жива и даже счастлива. Будешь опять бузить – мне сложно будет помочь тебе. Тебе угрожает опасность. И дело не в акциях. Хочешь, чтобы я помог тебе?

Ждет ответа, но я молчу. Сижу на нем, опустив взгляд.

Тогда Давид берет меня за подбородок и заставляет посмотреть ему в глаза. Там теперь нет и тени улыбки.

- Ты сама пришла ко мне, Василиса, - говорит уже мягче. – Я ждал этого. Я хочу помочь тебе. Нам. Веришь мне?

Еще какое-то время я смотрю ему в глаза и киваю.

- Молодец, - Давид гладит меня по волосам. Проводит пальцами по скулам.