Две недели мой жених ведет себя во всех смыслах идеально. Я не могу найти малейшего повода усомниться и передумать. Каждый день Герман доказывает свое трепетное отношение, свою любовь ко мне. 

— Ты права, родная. Едем, — поцелуй-прикосновение — и Милосердов выпускает меня из объятий. Телефон вновь убран в карман. — Жду в гостиной. 

Не тороплюсь, но и не тяну время, переодеваюсь в широкие брюки и блузу, складываю в сумку нашу свадебную обувь. Хочется попробовать исполнить элементы именно в ней. 

— Я хотел с тобой кое-что обсудить, — час пик, и мы едем медленно. 

— Да.

— Ты не против, если наше свадебное путешествие придется отложить до новогодних праздников? Сейчас не лучший момент оставлять фирму. 

— Нет, конечно, нет, — ответ вызывает у Геры улыбку. 

— Я тебе говорил, что ты лучшая женщина на Земле? Любая другая устроила бы истерику. 

— За это ты меня и любишь. — Ответы сами вырываются из груди, и я ощущаю себя куклой, живущей по кем-то, но не мной, прописанному сценарию. 

— Люблю. А ты меня за что любишь? — Мы вновь останавливаемся в пробке.

И я произношу слова, которые от меня хотят услышать:

— Ты самый лучший. 

— И все? — Милосердов обиженно дует губы, но уголки подрагивают в улыбке. 

— Тебе этого мало?

Последняя фраза заставляет Геру нахмуриться. Секундное замешательство, я хочу подобрать нужные слова, но они не приходят на язык. А ведь должны, правда? Когда любишь, ты любишь человека полностью, со всеми его достоинствами и недостатками, даже если последних больше. 

— Нет. Твоей любви мне достаточно, — в ласковом жесте пальцы гладят мою щеку. 

8. Глава 7

По паркетному полу раздается равномерный, повторяющийся стук каблуков. Сегодня наше четвертое занятие, и мы отрабатываем связки между простыми движениями. Вокруг нас порхает учитель — мужчина удивительной пластики и грации. Рядом с ним хочется рыдать в голос, испытывая стыд за свое тело. 

— Выше локоток, дорогая. — Пальцы мягким жестом поднимают локоть. — Герман, великолепно, — в очередной раз хвалит. И он действительно справляется лучше меня. — Еще разочек пройдемся, и на сегодня все. Отлично сегодня поработали. Вы будете блистать! — восхищается Петр. — Блистать! — повторяет с большим пафосом и театрально взмахивает кистью правой руки, изображая не то поклон, не то восхищение. 

Герман светится, ему приятна похвала. Изредка, но поглядывает на отражение, находя более удобную и выгодную для нас позу. 

Мы тепло прощаемся с нашим учителем, Герман договаривается о следующей встрече. А я уже спускаюсь по винтовой чугунной лестнице. 

— Как ты относишься к тому, чтобы заехать поужинать? Я недавно нашел отличное место. Очень вкусная тайская кухня. Остренькая со сладостью и на десерт можно выбрать настоящие фрукты, а не то, что продают в магазинах. М-м-м? И домой купим. Ма-а-анго, — многозначительно протягивает, прижимая меня за талию. — Мы с тобой заслужили вкусный ужин. 

— Ты заслужил, — отвечаю и понимаю, что его хорошее настроение заразило и меня. — Меня сегодня Петр ни разу не похвалил.

— А ты хотела бы? — смеется надо мной. — Родная, он хвалит всех, кто оплачивает его услуги. Это единственный секрет моего успеха. Хочешь, следующее занятие оплатишь ты. И я уверен, именно ты станешь любимицей Петра. 

— Не скромничай, у тебя действительно отлично получается. 

— Хорошо, я тебе верю. Ужин? — уточняет, закидывая наши сумки в багажник. 

— Ужин, — соглашаюсь и беру его за руку, приглушая внутренний голос, который каждый день шепчет, что я поторопилась и, кажется, абсолютно не знаю, каков мой жених без маски заботы и дружелюбия. Стараюсь, но не могу забыть тот вечер, он плотно засел в памяти. В душе живет надежда, что будущий муж будет уважать меня, а не затыкать рот очередной пощечиной.