Старшие братья. Феликс не помнил их имена. В одночасье стерты их лица из памяти. Перед глазами только размытые образы, обрывки брошенных фраз и редкие воспоминания. Смутные картинки плывут перед внутренним взором. Помнит, как играли в футбол старым потускневшим от времени мячиком внутри большого двора. Помнит, как кто-то из них учил его читать, кажется, самый старший из них, прыщавый, немного угловатый темноволосый подросток. Как его звали? Нет... не вспомнит уже...

Отец. Высокий, огромный, сильный. Мог поднять несколько детей одной рукой. Его смех был похож на раскаты грома весной. Могучий бас, раздающийся по дому, который был слышен, кажется, даже в соседнем поселке. Его боялись все без исключения в семье и беспрекословно выполняли его строгие приказания. Мечтал стать таким же сильным, как он, когда вырастет. Отец носил коричневую кожаную куртку, пропитанную запахом терпкого табака. Теперь эту куртку, практически не снимая, носит Феликс. И плевать ему на то, кто и что думает по поводу его внешнего вида.

Война. Отец так и не вернулся. Семье передали ― подорвался на мине. А потом бесконечные обстрелы, разрывающиеся бомбы, падающие с самолетов. Одна попала в их дом. Погибла вся семья. Кроме него и деда. Дед вынес его, полумертвого, на руках из пылающего жилища. Феликс не дышал. На своей спине дотащил до гор. Там они и жили. Старый, но крепкий жилистый дед его выходил и обучил всему, что умел. Главному ― умению выживать. В любых условиях, при любых обстоятельствах. Выжить любой ценой.

В горах добывали себе еду, сами. Охотились. Жили в пещерах или заброшенных на зиму хижинах в горах. Маленьким он не понимал, почему они не могли вернуться домой, в город. Потом уже... когда пришел его двоюродный дядя и зарезал спящего деда. Дед так и не проснулся. Феликсу было четырнадцать. Гнусный предатель полоснул и по Феликсу. Пырнул его ножом в живот и оставил метку на щеке, чтобы он, ублюдок, помнил, кто именно вырезал его семью. И Феликс помнил. Нерадивый родственник думал, что Феликс не жилец, и не стал добивать. Оставил парнишку истекать кровью в Богом забытой горной глуши. Его ошибка. Феликс оказался сильней. Сам зашивал себе рану обычной шерстяной ниткой. Промывал собранными в лесу травами. Дед научил выбирать правильные, целебные. Выстоял и выжил. И все это время помнил предателя. Потом уже узнал, что его дядя связался с врагами. И отца послали на минное поле далеко не случайно. А обрушившаяся бомба, убившая всю его семью, была нацелена конкретно на их дом.

Через два года Феликс нашел поганого ублюдка. Зарезал его тем же ножом, что и он деда. А также убил всю его семью, не пощадил никого: ни стариков, ни женщин, ни детей. Такие законы. Таковы правила. Лишь кровь может смыть кровь. Подлый предатель заплатил сполна. Оставил себе стальной нож гнилого родственника, чтобы помнить. Всегда. Любой может предать. Даже самый близкий. Даже родственник. В первую очередь родной.

Колыхнуло. Вскрыло кровоточащую рану. Крепче сжал деревянные перила, стиснул зубы. Прикрыл усталые веки. В виске пульсировала мысль: зачем она готовила? Почему именно блины? Резануло. Опять поднялась старая боль и начала гноить, разъедать грудь.

Смурная девка. Шлюха, но что-то не так с ней. Звериное чутье Феликса не могло подвести. Его волновало ее прошлое. Отчего-то. Необходимо узнать всю ее подноготную. Лика. Красивое имя. Ей подходит. С одной стороны, женственное, с другой, есть в этой женщине внутренний стержень. Не сгибается и не сдается. Боится его до чертиков, а держится до последнего, расхаживает босой королевой по его дому. Феликс давно уяснил, что у человека может быть все: власть, богатство. Но если нет внутри храбрости, ничего общего не имеющей с необдуманным бахвальством и откровенной глупостью, ему внешняя мишура не поможет. А храбрость Феликс уважал.