Она каменеет, но не сопротивляется.

Кончиками пальцев я обвожу контур ее красивого ротика, и это уже не просто так.

Это намек, который должна разгадать даже такая неопытная фиалка, как она.

— Мы почти приехали, — хрипло шепчу я, и она вздрагивает, но почему-то не отстраняется. — Ты можешь пойти домой к маме, а можешь…

— Что?

Ее голосок становится чуть ниже привычного, и мне это нравится.

Я уже не понимаю, почему эта идея пришла мне в голову только сейчас. Не знаю, почему я сразу не рассматривал эту девочку в том самом смысле, потому что сейчас меня аж будоражит от сладкого предвкушения. Кажется, давно я так не заводился просто от мысли о том, чтобы кого-то раздеть.

Интересно, какая кукла под одеждой? Что прячет ее уродливый пиджак и бесформенная юбка? Ручки и ножки у нее тоненькие, так что есть шанс на то, что там будет неплохая фигурка. Но даже если нет, эта шелковая гладкость кожи мне восполнит все недостатки. И ее кайфовый запах, которым хочется дышать.

— А можешь поехать сейчас на вписку, — Я делаю паузу, чтобы она успела осознать. — Со мной. Все исключительно по согласию. Верну тебя утром.

Она молчит, и я внезапно теряю терпение.

— Тебе понравится, — с напором говорю я, зная, что для нее и правда постараюсь. — Обещаю. Ну что, кукла? Что выбираешь?

Она смотрит на меня холодным и даже каким-то злым взглядом. Ее серые глаза похожи на два ледяных озера. И я вдруг начинаю сомневаться в том, что кукла согласится, хотя до этого был уверен на сто пятьдесят процентов.

Я ведь ей явно нравился.

Я им всем нравлюсь: смазливое лицо и папины деньги — беспроигрышное сочетание. К сожалению. В последнее время меня это скорее бесит, чем радует.

— Конечно, домой, — говорит она резко. — Во-первых, мне на сегодня уже хватило развлечений.

— А во-вторых? — машинально спрашиваю я, все еще не веря, что мне отказали.

— А во-вторых, я слишком уважаю себя, чтобы меня трогал тот, на ком пробу ставить негде, — ее голос звучит приглушенно, потому что она отвернулась к окошку. — И к тому же, я не брюнетка и не рыжая. Мимо всех твоих вкусов, правда?

Я хмурюсь.

Блин, это же был просто прикол. Мутить в колледже с темненькими, а в тусовке — с рыженькими. Блондинок я никогда особо не любил, они обычно скучные и манерные, а в постели никакие. Тем более каждая вторая в этот цвет красится — неинтересно.

Но при чем тут она? Я же ей не из-за цвета волос предложил со мной поехать.

— А если у меня просто был плохой вкус? — ласково спрашиваю я, двигаясь к ней ближе. — И я хочу исправиться? Поможешь мне с этим, кукла?

Вдруг машина так круто заворачивает во двор, что меня впечатывает в дверцу машины, а кукла летит прямо на меня. Я ловлю ее, чтобы не ударилась, но тут водитель тормозит — тоже слишком резко, и я едва башкой не встречаюсь со спинкой его сиденья.

— Осторожнее! — зло бросаю я таксисту, но тот, вместо того, чтобы извиниться, вдруг разворачивается к нам и с сильным восточным акцентом говорит:

— Иди лучше домой, девочка, — а потом добавляет, качая головой: — Куда только твой отец смотрит. Я бы на его месте ноги этому парню оторвал.

— А ты не охренел, мужик? — медленно спрашиваю я, закипая от бешенства. — Мы твоего совета не спрашивали. Или это новая услуга в такси такая?

— Зак! — она хватает меня за руку и тихо просит: — Не надо. Я все равно домой пойду.

А потом смотрит на таксиста и твердо говорит:

— Спасибо, но я сама решу, как мне быть. А отца у меня нет. И не было никогда.

И с этими словами выходит из машины.

Я выскакиваю за ней следом, чтобы проводить хотя бы до подъезда, но она больше ничего не говорит. Молча достает ключи из сумки, роняет их, я наклоняюсь за ними, подаю — и мы на мгновение соприкасаемся руками. Они у нее ледяные и дрожат. Кажется, кукла нервничает гораздо больше, чем хочет показать.