— Мара, с праздником!

И, сдвигая меня, шагнул внутрь квартиры, скинул модные кроссовки и прошёл на кухню. Моего приглашения ему не требовалось.

Я молча закрыла дверь и пошла следом.

— Ты купила себе цветы? — Игнат оценивающе рассматривал ведро с тюльпанами. — Зачем? Я же сказал, что приеду.

— А я сказала, что не надо приезжать. Но ты, как всегда, меня не услышал, — огрызнулась скорее по привычке.

Прожив без Игната последние восемь месяцев, я многое поняла и приняла, но вот привычки, закреплённые годами, остались.

— Я тебе не поверил. — Муж небрежно бросил на обеденный стол свой букет.

Розы были длинные, почти во всю длину столешницы, и красивые. И даже с обрезанными шипами. Но я не рванула пристраивать их в вазу. Села на стул и вяло раздумывала, предложить мужу кофе или не стоит.

— Так что, твой любовничек раскошелился на цветочки? Или жена его узнала правду и погнала поганой метлой? А он не растерялся и к тебе припёр веник? — Игнат, даже злясь, умел выразительно кривить губы и щурить глаза.

Красивый мужик, этого не отнять!

— Тебе какой интерес, а?

Игнат снял пальто, перекинул его через спинку стула и уселся напротив.

— До твоего чудика мне нет никакого дела. Просто думаю, что пора решить как-то наши отношения. А то и не муж и жена, и не в разводе. — Он замолчал, внимательно рассматривая меня и ожидая реакции.

Правильной, видимо, реакции.

Игнат всегда любил, чтобы я понимала его с полуслова, полувзгляда. И даже хвастался этим «взаимопониманием» перед друзьями.

— Тебя реально бросила твоя? — Если ещё вчера эта мысль доставляла мне удовольствие, то сейчас было уже как-то всё равно.

Муж промолчал, пытаясь придавить меня взглядом. Для стимулирования моей мыслительной деятельности, видимо.

— Не бросила? Ты её?

— Мара. — Игнат откинулся на стуле и сложил руки в замок на груди.

— Опять мимо? А что тогда? Хочешь провернуть тот же фокус, что и раньше: изменять любовнице с женой?

После ухода Игната, когда я уже всё знала о его любовнице и понимала, что эта Диана сильно отличается от всех предыдущих-проходящих, был у нас такой опыт, стоивший мне море слёз, катушки нервов и кругленькой суммы, которую я заплатила психологу, чтобы выбраться из этого болота, в которое сама себя и загнала.

Игнат не реже чем раз в неделю заявлялся ко мне, убеждал, что бросит свою пассию, уверял, что с ней всё не серьёзно, кричал, клялся и божился в любви ко мне. После его экспрессивного монолога мы всенепременно оказывались в кровати. А наутро он, заверив, что это было в последний раз, отчаливал к своей Диане.

Психолог мне быстро и очень доходчиво объяснила, что Игнат так придерживал меня как запасной вариант, давил на известные ему болевые точки, манипулировал, как делал это все те года, что мы были знакомы. Понять-то я всё поняла, но избавиться от власти мужа было тяжело.

Именно в тот момент, когда я выживала как могла, случай свёл меня с Алексеем.

— Просто я понял, что с тобой мне было лучше всего.

В этом весь Игнат: ему было хорошо. А как было мне, мужа не интересовало. Но привыкнув к моему слепому обожанию, он даже не старался накидать блёсток на ту кучу дерьма из своих мыслей, что решил вывалить на меня в порыве откровения.

— Я сегодня через сайт подала заявление на развод.

А я же говорила, что использовала свободу на полную катушку.

— Детей у нас нет. Делить нам только ипотеку придётся. — Я обвела взглядом кухню, где всё от плинтуса до римских штор на окнах было придумано мною, подобрано тщательно и с любовь.

Это первая квартира, которую я могла положа руку на сердце назвать домом. Ни в маминой квартире, ни в общаге, ни уж тем более в череде съёмных хат, по которой мы кочевали после того, как нас с ним выгнали с родительской квартиры, я не чувствовала себя дома. Поэтому прощаться с квартирой было очень жалко, но других вариантов не было. Денег, чтобы выплатить Игнату его часть первоначального взноса, у меня нет.