Это меня отрезвило.

Глеб выпрямился, оставаясь за границей машины, унося свой льдистый запах и наваждение, навалившееся так некстати. Я как можно аккуратнее собрала цветы, пока он обходил машину и усаживался за руль, и теперь держала их крепко. Помятые листья дома выкину, если что. А вот второй раз так опростоволоситься не хотелось бы.

— Называй адрес, — глядя прямо в лобовое стекло, сказал Глеб.

Я назвала, и машина тронулась.

Дома оказалось, что ваза для цветов у меня всего одна. А влезает в неё десяток тюльпанов, и всё. Остальные цветы пришлось ставить в пластиковое ведро. Но даже в такой непрезентабельной таре они выглядели шикарно. Плотные матовые лепестки нежного цвета собраны в бутоны, зелёные листья с едва заметным беловатым налётом. И едва ощутимый горьковатый аромат тюльпанов, которых с улицы занесли в тепло.

Я села напротив ведра и подпёрла ладонью голову, вспоминая вечер.

Дорога домой прошла в уютном молчании. Глеб изредка что-то спрашивал, я отвечала. Это было приятно — молчать. Как будто общение происходит на другом, не словесном уровне, а говорят наши души.

С Игнатом у нас не получалось так душевно помолчать. У нас всегда кипели эмоции, бурлили скандалы, а после следовали яркие, крышесносные примирения. Безумные поступки, чумовые вечеринки, многочасовые секс-марафоны, экстравагантные подарки и красивые жесты — вот что составляло всю нашу совместную жизнь. Ещё, конечно, были битьё посуды, взаимные оскорбления, хлопки дверью и раздельное проживание на несколько недель или даже месяцев.

Но только оставшись одна, я поняла, как я люблю тишину.

Нет, музыку я тоже слушала, но под настроение. И клубные вечеринки не разлюбила. Но когда они раз в пару месяцев, а не каждые выходные. И принимать гостей мне по-прежнему нравилось, но не каждый день.

Я постарела или вымоталась на вечном празднике жизни?

Я просто чертовски устала был двигателем этого праздника, на котором Игнат был главным гостем.

Мысли, сделав головокружительный вираж, вернулись к сегодняшнему вечеру и Глебу.

Может, надо было пригласить на чай?

Может, и надо было, но не хотелось. Всё внутри противилось такому ходу развития событий. Да, думаю, что и Глеб не из той породы мужчин, что принимают благодарность минетом.

А из какой он породы?

Его поступок меня очень удивил. Я не припоминала, чтоб он хоть как-то проявлял интерес. А знакомы мы с ним и Костиком три года точно. Хотя до осени я носила обручальное кольцо на пальце, сейчас перевесив его на цепочку на шее.

Этим отталкивала?

Потом погрязла в долгих и муторных отношениях с Лёшей, которые как воз со снятыми колесами: и в гору не едет, и с горы не катится.

Наверное, просто не замечала за сдержанной строгостью Глеба чего-то, кроме вежливого узнавания при встрече.

Но всё равно очень хотелось поцеловать сжатые губы Глеба, когда он наклонился ко мне, подавая руку и помогая выбраться из машины. Его взгляд, колдовской и завораживающий, действовал на меня парализующе.

И как я их до этого не замечала? Или Глеб раньше на меня так не смотрел?

Тихонько пиликнул телефон, вырывая меня из мыслей.

«Спокойной ночи, Марта».

Абонент «Суров Г.А.».

А фамилия ему идёт. И гораздо красивее Володиной.

«Ой дура! — принялась костерить себя на чём свет стоит. — Ещё имена совместным детям придумай!» И придумала бы, если бы эта тема не была для меня под запретом.

Разволновавшись как девчонка, я навернула с десяток кругов по кухне, выскочила на балкон, подышала морозным воздухом, сбегала в ванную умыться и наконец отправила ответ: «Спокойной ночи, Глеб» и поняла, что не усну. Достала из заначки таблетку снотворного. Покрутила в пальцах. Закинула в рот и запила водой из-под крана. Хоть ночь посплю, а завтра всё будет видеться в другим свете.