Его невеста сто процентов оценит.

Ну и плевать. Что же мне теперь, балахон напяливать, чтобы какая-то левая девица жениха не приревновала?

Немедленно возникает желание сменить джинсы на шортики покороче. Усмехаюсь этой идее. Хватит баловаться. Я даже не крашусь – терпеть не могу носить мейк в жару. И вообще, пора выезжать. Как выяснилось, Ник помимо прочего завел привычку к пунктуальности.

Стоит повернуть с трассы на дорогу в Михайловку, как сердце сжимается от нахлынувших воспоминаний. Наше самое беззаботное время. Детство. Лето у бабушки, малина, арбузы, самые сладкие яблоки с красным бочком. Мелкая прохладная речка, протоки с камышами и лягушками. Старый карагач с веревочными качелями на ветке.

Каждый раз, приезжая туда, мы с сестрой наперегонки бежали к этим качелям. Всегда, в первую очередь. И вот тогда накрывало счастьем – лето, каникулы! Они начались, и впереди еще много-много дней.

Здесь мы повзрослели. Я и Ник.

До сих пор, когда думаю об этом, сердце начинает биться чаще. Как давно я об этом не думала. Как давно я здесь не была... Целую вечность.

Но приезжать больше некуда. Незачем. Все кончилось, осталось в воспоминаниях. Даже сама деревня изменилась.

Теперь и деревней не назовешь. Коттеджный поселок скорее. Вдоль дороги ни одной старенькой избушки не осталось, и дачных развалюх с времянками тоже. Добротные новенькие дома. Глухие заборы тянутся по обе стороны.

Раньше в середине мая здесь все утопало в цветущей черемухе и яблонях, теперь только верхушки кое-где над заборами торчат. Неуютно.

Правда, участок Павловых до сих пор среди других выделяется. Возле него самые высокие деревья – голубая ель, старая береза со скворечником, липа. И сам дом красивый. Два этажа и мансарда с круглым окном. Сквозь забор-жалюзи его и с улицы прекрасно видно.

За тем окном гостевая спальня, мы с Полинкой в ней ночевали, было дело. Ник предпочитал комнату на первом этаже, чтобы, если что, незаметно выбраться можно было...

А ворота новые поставили - заперты наглухо. Торможу на въезде. Сигналю дважды, как договаривались, и автоматическая створка ползет вверх: проезжай, мол. Добро пожаловать.

Со смешанным чувством радости и щемящей тоски обнаруживаю, что здесь почти ничего не изменилось. Парковку перед гаражом плиткой выложили, вместо грядок с зеленью – газон.

В целом вид ухоженный, но какой-то нежилой, что ли. Будто всем занимается прислуга, а хозяева изредка приезжают на барбекю. Или вовсе не приезжают, скучно им тут.

Хорошо хоть клумбу под окнами сохранили. Как ее баба Лиза звала, «палисадник». И розы не тронули, летом зацветут.

– Привет. Как добралась?

Ник сбегает по низким ступенькам крыльца. Сколько раз я пересчитывала их босыми ногами! Раз, два, три, а на четвертый – шагнуть на землю. Вернее, на резиновый коврик, баба Лиза не пускала на порог, пока как следует ноги не вытрешь.

Сейчас коврика нет, но я все равно притормаживаю перед лестницей. На автомате, как когда-то приучили.

7. 2.2

– Нормально, дороги свободные, на выезде только немного постоять пришлось, – тараторю с непринужденным видом. – Те, кто проспал, рванули на шашлыки... Смотрю, за домом хорошо ухаживали? Или здесь кто-то живет?

Ну какое мне дело! И вообще, слишком много говорю. Слишком нервничаю. Надо взять себя в руки.

– Я навел порядок, когда вернулся. Нанял людей, которые за территорией следят. Ты же знаешь, мама не любит сюда приезжать.

Чтобы случайно не сболтнуть лишнего, молча киваю в ответ. Меня его мама не любит тоже. Не любила. Сейчас, должно быть, перекрестилась и забыла как страшный сон.