Она попыталась отстраниться, но Глебу подобная идея явно не понравилась. Он придвинулся еще ближе, триумфально улыбаясь и странно поглядывая на старшего брата. Надменно. С чувством необъяснимого превосходства.

— Дорогой, это ты? — Маргарита Алексеевна отложила в сторону журнал. Обернувшись и наконец заметив их, женщина застыла.

Тревога отчетливо проступила на ее прекрасном ухоженном лице.

«Вот ведь… блин!»

— Пусти, Глеб! — не на шутку забеспокоилась Лера.

— Нет! — жестко и бескомпромиссно.

Она с мольбой посмотрела на друга, совершенно не понимая его поведения.

— Ты чего творишь? — вновь попыталась его облагоразумить. — Представляешь, как все это выглядит со стороны?

— А это имеет значение?

— Конечно!

— Ладно, извини.

Наконец он отступил.

— Сынок? — настороженно окликнула его Маргарита Алексеевна.

— Да, мама? — ничуть не смутившись, отозвался молодой человек.

— Объясни, пожалуйста, что здесь…

Закончить фразу она не успела.

Из-за спины Германа показался еще один человек. Мужчина. Лера несколько мучительно долгих секунд вглядывалась в до боли знакомые черты лица.

Но когда он, смеясь, раскрыл для нее свои объятия, сомнений не осталось.

— Станислав Юрьевич! — изумленно выдохнула девушка, стремительно сбегая по лестнице вниз. — Здравствуйте!

Давыдов по-отечески прижал ее к своей груди.

— Лера, Лера! — мужчина одобрительно поцокал языком, а после отстранился, чтобы получше разглядеть гостью. — Ничего себе ты вымахала! Теперь понимаю, почему твой старик так гордится тобой! Ты у нас – настоящая красавица! Скажи же, Герман?

«Ох, лучше бы он его не спрашивал…»

Тот лишь недовольно скривился и презрительно фыркнул:

— Не льсти ты ей, отец! Короной обзаведется – сшибать замучаешься!

Станислав Юрьевич удивленно посмотрел на старшего сына, но промолчал.

Зато его мать оказалась менее сдержанной.

— Герман! — возмутилась она, будучи совершенно обескуражена поведением сына. — Ты что себе позволяешь? Немедленно извинись!

Не удостоив ее даже взглядом, мужчина быстрым шагом поднялся наверх.

В гостиной повисло неловкое молчание. И эта воцарившаяся тишина угнетала Леру похуже всяких оскорблений. Ее сердце колотилось в груди так сильно, что уши закладывало от бесконечного рева собственного пульса.

«Ах, вот, значит, как? Это ты зря! Девушек обижать – себе дороже!»

— Лера, — Давыдов-старший старательно подбирал слова, — прости! Герман у нас… он… у него очень сложный характер! Очень! Мне жаль…

— Не стоит, Станислав Юрьевич, — девушка улыбнулась через силу.

— Знай, мы на твоей стороне, милая, — поддержала мужа Маргарита Алексеевна. — И если вдруг надумаешь расцарапать ему лицо за нанесенное оскорбление – вперед! Заступаться за него мы точно не станем! Заслужил!

— Это ни к чему, — успокоила их Лера, — все в порядке.

— Вот и хорошо, что всем хорошо! — встрепенулся Глеб. — Вам – спокойной ночи! А нам пора! Выпьем с горя! Где же кружка?

— Стой где стоишь, молодой человек! — гаркнул на сына Станислав Юрьевич. — Твоя безответственность меня уже порядком утомила! У вас с братом завтра очень важная встреча. Так что сегодня никаких попоек! Поднимайся к себе и хорошенько выспись. Живо в кровать – все мероприятия отменяются!

4. Глава 3

— Завтра встреча с итальянцами, — пояснил Глеб, когда они пристыженно возвращались с несостоявшихся увеселительных мероприятий – каждый в свою комнату, — вот и озверели все!

Валерия слушала его вполуха.

Без конца прокручивала в памяти слова Германа.

«Не льсти ей отец! Не льсти ей!»

Она могла сколько угодно утверждать обратное, но врать самой себе бессмысленно. Да, Давыдов задел ее женское эго. Действительно задел.