Мне не показалось.

Часом ранее у него была девушка. Это она своей дешевой помадой оставила следы на моем мужчине.

— Леша, остановись, — выставляю вперед руку, глупо надеясь, что он послушает меня.

— Девочка моя, все будет хорошо, — Леша прижимает меня к стене, пальцами до боли впивается в ребра. — Не бойся меня.

Облизываю губы, чувствуя соль. Слезы льются из глаз, душа покидает тело. Не обращая внимания на раздражающие ласки, я смотрю в окно, моля лунных богов о помощи. Ведь не может случиться такого, что я, будучи в здравом уме, позволю вусмерть пьяному человеку завладеть моим телом.

Горячие губы касаются шеи, не спеша поднимаются ввысь и замирают, чувствуя соль моей горькой любви. Леша вздрагивает, слегка отстраняется, но, не разглядев моего лица, губами припадает к глазам, языком скользит по щеке, собирая слезы. Я всхлипываю, чувствуя, как ноги перестают меня держать. Зажимаю руками рот и медленно скатываюсь по стене на пол.

Как же мне больно, черт бы его подрал.

— Слава?

Твою налево, он даже не понял, кого едва не обесчестил.

17. Глава 16 - По стопам предков

Алексей

Просыпаюсь от того, что черепная коробка разрывается на части. Солнечные лучи, проскальзывающие через неплотно зашторенные шторы, попадают на глаза и делают только хуже. Выругавшись, переворачиваюсь на живот и головой ныряю под подушку. Тело ломит, голова трещит, а во рту похлеще, чем в пустыне Сахара. Засуха нереальная.

Облизываю губы и офигеваю, чувствуя проклятый вкус алкоголя. Состояние такое, будто я вчера в одиночку вылакал ликеро-водочный завод.

А ведь я не пью.

Для меня алкоголь - табу. Что же вчера пошло не так?

Психанув, поднимаюсь с кровати и держу путь к мини-бару. Вчера днем в нем была вода, надеюсь, что она и сейчас там есть. С улыбкой достаю охлажденную бутылку воды, выпиваю. В памяти пытаюсь отыскать картинки вчерашнего дня, но все тщетно. В голове пусто. Ни единого намека на вчерашний вечер.

Еще бы ощущение неизбежного пропало, и вообще все было бы идеально.

Последнее, что я помню, так это общую гостиную номера люкс. Мы собирались на ужин в один из лучших ресторанов Парижа, получивший славу благодаря молекулярной кухне. Я не знаю, что это такое и с чем это едят, но, по славам Славы, мне это должно понравиться.

Только вот понравилось мне совсем другое.

Услышав шорох за спиной, я обернулся. Это стало моей фатальной ошибкой.

Слава.

Маленькая и хрупкая, она стояло около двери в свою комнату и смотрела на меня широко распахнутыми глазами. Дымчатый макияж подчеркивал насыщенно-зеленого цвета глаза, а помада цвета черной вишни сводила с ума. Мне хотелось подойти к ней, схватить за волосы и поцеловать. Хотелось не видеть маленького черного платья, не смотреть на длинные ноги, которые благодаря высоким шпильками, стали еще длиннее.

Я в очередной раз едва не сорвался.

Я думал, что хуже открытой спины и выпирающих позвонков, которых до жжения в губах хотелось поцеловать и сосчитать, ничего быть не может. Оказывается, еще как может. Стены лифта давили, девушка, стоящая впереди меня, пахла так сладко, что я начал сходить с ума. Сжал кулаки, стиснул зубы и впился взглядом в табло с цифрами этажей. Я не хотел ее видеть, не хотел ею дышать.

Но я видел ее, она стояла передо мной. Я дышал ею. Аромат нежной розы — ее любимый. И мой тоже.

Я начал понимать, что цепь, на которую я себя посадил добровольно, слишком слаба. И если я сейчас не исчезну, то сорвусь. Поэтому, как только двери лифта разъехались в стороны, я поспешил покинуть удушающе пространство маленького лифта. Мысль, что Славе восемнадцать лет выжигала изнутри все живое. Я погряз в ней, и с каждым днем мне становится все хуже и хуже.