***

– Диночка, девочка моя маленькая, я же люблю тебя. Крошечка. Иди ко мне.

Говорил он и расстегивал свою отутюженную рубашку. Делал шаг и расстегивал… еще шаг и дергал свой ремень.

– Не подходите ко мне! Не приближайтесь! Я… я в полицию пойду! Я всем расскажу, кто вы… расскажу, что вы чудище!

Добрая улыбка пропала с его лица, и глаза сверкнули так, что Дина в ужасе закрыла лицо ладонями.

– Пойди. Расскажи. Никто тебе не поверит. Ты просто дрянная девчонка. Ты грязная. Ты сделала так, чтоб с тобой это случилось. Ты виновата. Я всего лишь наказываю тебя. Скажи мне спасибо… это ведь приятно! Тебе приятно мое наказание!

И снова причинял ей боль. Долго. Очень долго. Так долго, что она засыпала и потом не открывала глаза до самого вечера. В такие дни она пропускала школу, а мать даже не заходила к ней. Дина лишь слышала ее голос где-то вдалеке.

– Что такое? Она снова больна? Ясно. Пусть сидит сегодня без еды. Заприте ее в комнате. – приказывала прислуге.

Ее взгляд снова остановился на куклах… И ей захотелось сделать им так же больно, как делали больно ей.

 Вечером, когда ОН приехал к ним снова и зашел к Дине в комнату, то тут же позвал мать. Они вдвоем стояли в дверях и смотрели на нее, как на гадкое насекомое. Он, в своей белой рубашке, галстуке и темном пиджаке, и она, в черной кружевной комбинации, просвечивающей подвисшую грудь, со спущенными бретельками, с бокалом мартини в руках.

– Я же говорил тебе – она не в себе! Ты должна показать свою дочь психиатру! То, что она творит, ненормально! Она выпотрошила всех кукол, что я ей подарил. Она изрезала их ножницами! И после такого ты ей веришь?

– Отвезу ее, куда скажешь…, хоть на помойку… ты принееес? – и повисла у него на руке, глядя в глаза преданным взглядом голодной собачонки.

– Конечно, я принес моей девочке, – и покрутил пакетиком перед лицом женщины.

Около трех часов утра Дина вползла в комнату матери, придерживая живот руками, по задранной ночнушке сочилась кровь. А следом вбежал ОН с широко распахнутыми испуганными глазами и окровавленными ладонями.

– Она сама… она сама себя… Она ненормальная! Это не яяяяяя….!

***

Дина притаилась в кустах возле остановки, как раз в тот момент, когда на дорогу выскочила служебная машина, остановилась возле двух женщин, ожидающих маршрутку в город, и из нее вышли двое мужчин в форме охранников. Один из них обратился к дачницам, возвращающимся рано утром в понедельник с участков домой.

– Вы не видели здесь беременную девушку в белой ночнушке и серой кофте?

– Нет не видели. А что случилось?

Низ живота потянуло болью, и Дина снова обхватила его дрожащими руками.

– Она сбежала из психиатрической лечебницы.

– О Господи помилуй! Не видели. Господь с вами. Сейчас всего-то семь утра.

По ногам побежала вода, и девушка растерянно посмотрела вниз, а потом в отчаянии закрыла глаза.

– Если увидите, сразу в полицию обращайтесь. Она опасная и невменяемая. Убить может!

– О Боже!

Охранники уже собрались уезжать, один даже сел в машину. Но дикая боль заставила Дину вскрикнуть так громко, что ОНИ ее заметили. И она опять побежала… К дороге… Так надо. Это все, что она может сделать, чтобы предотвратить... Раздался резкий звук, и она обернулась… Удар был сильным настолько, что ее отшвырнуло вперед на спину, и глаза закатились, а по телу прошла судорога, и руки взметнулись к животу.

 Простите меня… так лучше… лучше для нас, если мы умрем. Такие… такие, как он, не должны иметь детей… так лучше.

*****

Повёрнутыми психопатами не рождаются? Черта с два. Ими становятся еще в утробе матери. На генетическом уровне. Молекулы складываются в какой-то определенный узор, который делает из вас того, кем вы будете впоследствии еще в момент зачатия. Мои сложились так, что иногда сам себя боялся. Но лучше страх перед самим собой, чем перед другими. Спасибо моей матери, она вначале научила меня дикому ужасу, а затем научила внушать его другим. Когда ты ощущаешь запах испуга, когда он забивается впервые в ноздри и пьянит вспенившимся адреналином в венах, эйфория растекается по всему телу, наполняя его немыслимой силой. Истинная власть далеко не в деньгах и не в золоте. Она в умении заставить бояться.