– Даже примерно не рассмотрели? – удивился Коля.

– Мужчина средних лет, около ста восьмидесяти пяти ростом, темноволосый, классическая стрижка. Таких четверть мужского населения города.

– Мда уж, – признал правоту старлея Коля. – А что там с Юлиными товарищами?

– Не разорваться мне, – вздохнул Василий. – Как с вами связался, так минуты свободной не остается ни на что. Но кое с кем поговорил и видеоматериалы ваши показал. Обещали проверить достоверность съёмки, ну, и если что... но я бы сильно не надеялся. Эта гражданка Гаврилова в клинике на хорошем счету была, пару месяцев до пенсии не дотянула. Но это официальный отзыв, а если верить тому интервью – живой она на пенсию не ушла бы.

Четыре дня прошли тихо. Из посетителей появлялся лишь "папашка". Юля и Василий замотались по следователям и судам, в промежутках пытаясь работать и отсыпаться.

На пятый день нагрянула замученная Юля, а следом пришёл мрачный старлей.

– Федотов, выйди, – входя в палату, произнёс Василий. – Ну вот и допрыгались мы, ребятки. Я же говорил – если всё это правда... то эту правду не дадут вынести в суд. Знакомый судья, которому я ваши материалы дал... очевидно, он поверил и куда-то рыпнулся с полученной информацией. Хороший семьянин, не пил, не курил, спортом увлекался...

– А почему в прошедшем времени-то? – насторожилась Юля.

– ...жену любил, – словно не замечая, продолжал Василий. – Детишек двое, здоров был, уравновешен, и вдруг нажрался в хлам и с крыши сиганул. Ещё и на территории моего участка. Я лично на место выехал, потом его квартиру перерыл и на работе был. Нигде оставленной мною копии видеоматериалов нет. Выводы? Не вытащим мы парнишек. А если их и отпустят, то Ивану недолго удастся землю потоптать, он слишком много узнал, и об этом теперь кое-кто в курсе. Как и о тебе, – старлей взглянул на Юлю. – И что теперь делать? Куда тебя прятать?

В палате повисла тишина.

– Я не хотела, – внезапно разразилась рыданиями Юля. – Миша вообще ни о чем не знал. А Ваня толком и не верил. Так... в прикол, как он сказал, чтобы скрасить выходной, вписался в эту тему с поездкой...

– Да уж. Не делай добра и не наказан будешь, – вздохнул Василий.

– А с Настей что? Новостей нет? – поинтересовался Коля.

– Нет, – отрезал Василий и тут же сменил тему: – Врач сказал, завтра тебя уже отпустят. Первое время не выходила бы ты... тьфу. Не привыкну никак. В общем не высовывайся из дома. Всё, пошли отсюда, – он взглянул на Юлю. – Ему покой нужен.

– А по делу Станислава Витальевича что-нибудь новое есть? – уже к закрывающейся двери обратился Коля.

– Не лезь, сделай вид, что не при делах, – заглянув обратно, попросил старлей.

У входа в палату вновь расселся не привлекающий к себе внимания "охранник". И Коля остался почти наедине с собой. Полученные за время визитов Василия крупицы информации ещё больше запутали. Он даже попытался найти мотивы для Кирилла, но вскоре понял, что их, по определению – нет. И устыдился из-за допущенного неверия по отношению к единственному верному другу.

На следующий день, как и обещали, его выписали. Забирал Колю из больницы причитающий на тему беспечности подрастающего поколения "папик". Дома всё было по-прежнему, и Колю жутко тянуло на приключения. Он с нетерпением ожидал, когда же снимут ограничивающие движение повязки и что-то наподобие шины. Его преследовала навязчивая идея наведаться в клинику и найти дорогу к "пансионату". Печальный урок Юли и её друзей упорно не давал ему покоя: "Уж если бы я поехал, то провернул бы всё без свидетелей, и узнал бы побольше, и Гаврилова осталась бы жива". Василий в течение следующей недели не объявлялся, а звонки либо скидывал, либо ссылался на невообразимую занятость. Сходя с ума от безделья, Коля связался с Кириллом. Не заставив себя долго ждать, товарищ нагрянул с визитом. Для поддержания конспирации он явился при параде, с тортиком и цветами.