Ещё и до Академии довёз, напомнив, что вечером заберёт с работы. Мечта и идеал. А у неё и не щёлкнуло практически, когда тот на прощание привычно поцеловал её в щеку.

Зато все внутренности перевернулись, изобразив в воздухе мёртвую петлю, едва Пелька заметила в классе Матвея. Хмурого, задумчивого и полностью сконцентрировавшегося на телефоне, в котором он что-то кому-то писал.

— Привет, — поздоровалась она, видя, что тот увидел её, но никак не отреагировал.

— И тебе того же, — нейтрально ответил Бондарев.

Пылаева вздохнула, повернувшись к нему спиной и оставляя в покое. Опять дуется?

Но Матвей не дулся. Его, конечно, не обрадовало, что та снова провела ночь непонятно где, однако куда больше молодую звезду заботил сброшенный на электронную почту график на выходные.

В очередной раз в мыле придётся бегать. Радиоэфир, потом фотосессия, снова студия звукозаписи, вечером съёмка для промо-роликов — и это только суббота. Звучит всё красиво, но такой безумный темп скоро действительно его доконает.

А что хуже, он опять не сможет выбраться хоть ненадолго в ресторан к Нелли. И как, спрашивается, ему наладить с ней контакт, если нихрена нет времени? Зато блондин вечно ошивается рядом, словно у него никаких дел нет. Что, неужели все груши уже отбиты?

Блондин, он же качок, он же загадочный "Макс" — то, что это всё одна личность Бондарев выведал накануне у Кота.

"Да это ж который под окнами недавно торчал", сказал вчера Гоша, потирая воспалённые глаза и громко шмыгая носом.

Ясно-понятно. И даже не удивительно.

Максим, чтоб его черти... кхм. Ладно. Неважно, кто он и что он. Важно, что делать лично ему, Матвею.

Вот это вопрос.

***

— Не раздевайся.

Пелька недоумённо обернулась на ворвавшегося без приглашения в комнату Бондарева. Она сама только пришла с работы, едва успев стянуть верхнюю одежду.

— Точно? А об обратном потом не попросишь? — как не съехидничать?

— Ха-ха, — ярко-жёлтая шапка с весёлым бумбоном была нахлобучена обратно ей на макушку. С вешалки торопливо стянули куртку, схватили за руку Пылаеву и повлекли за собой.

— Я же босиком! — только и пискнула та, пока её увлекали наверх по лестнице. Пришлось вернуться за обувью. И снова к лестнице. — Куда мы?

— Увидишь.

Четвёртый этаж, выход на крышу. Обычно запертый, но не сегодня. Нелли послушно стояла, пока её одевали, тщательно везде застёгивая, чтоб не просквозило.

Интересно, почему всем так хочется обращаться с ней как с маленькой девочкой, которая не способна завязать себе шнурки? Она реально производит такое впечатление?

— Собираешься сбросить меня с крыши? Я тебе настолько надоела? — попыталась перевести всё в шутку она, хотя внутри непроизвольно нарастало волнение. — И как это будет? Несчастный случай? Прощальную записку уже написал или меня заставишь?

— Просто помолчи, хорошо? — коротко попросили.

Матвей и сам слегка волновался. В последний раз он делал кому-то подобные сюрпризы очень давно. Да и в принципе уже забыл, когда в последний раз так из кожи вон лез ради девушки.

Уговорил своих закончить запись пораньше, потратил на подготовку несколько часов, при этом вообще не будучи уверенным, что Пелька сегодня явится домой. А то кто её знает.

Но она здесь. Это их шанс.

Скрипнула на несмазанных петлях металлическая дверь, впуская в чердачное помещение уличную осеннюю прохладу.

Пылаевой помогли выбраться на плоскую крышу, не поприветствовав при этом лбом низкие балки. В вечернем небе блестели слабые звёзды, в городе их всегда было плохо видно, а прямо перед ней...

— Ого. Здесь... красиво. Очень, — искренне восхитилась Нелли, разглядывая украшенную мигающей гирляндой декоративную ширму, возле которой притаилась деревянная скамейка с пледом. Всё располагалось почти у края крыши, откуда открывался волшебный вид на готовящийся ко сну город, уличные фонари, огни проезжающих в стороне машин и окна домов, за которыми текла своя жизнь. — Откуда взял?