— Стащил из подсобки Чудика.

— А если узнает?

— Узнает так узнает. Я ж не навсегда. Верну. Да и я вроде с ним начал находить общий язык, как-нибудь договоримся…

Бондарев лукавил.

Общий язык он не то, чтобы нашёл с преподавателем по сценическому искусству, но во всяком случае помирился после случившегося инцидента.

Ещё в среду, когда, поборов гордость, пришёл в актовый зал во время репетиций. Аккурат в момент, где Пылаева расслабленно кружилась в гордом одиночестве, напевая, наверное, самую знакомую всем девочкам песню из мультика.

Как узор на окне,

Снова прошлое рядом.

Кто-то пел песню мне

В зимний вечер когда-то.

Словно в прошлом ожило

Чьих-то бережных рук тепло

Вальс изысканных гостей

И бег лихих коней...

— Пошли привидения! — требовательно рыкнул Никитич, и на сцену, вальсируя, влетели несколько пар.

Потом, когда на них будут надеты антуражные наряды начала двадцатого века с полупрозрачными накидками, имитирующими нематериальность, а сзади встанут декорации дворца должно смотреться колоритно.

Вальс кружил и нес меня,

Словно в сказку свою маня.

Первый балл и первый вальс

Звучат во мне сейчас.

Зеркала в янтаре

Мой восторг отражают...

— Привидения уходят! — очередной рык разогнал "духов", снова оставив солистку одну. Темп музыки стихал.

Кто-то пел, на заре

Дом родной покидая,

Будешь ты в декабре...

Из грандиозного реверанса Нелли плавно опустилась на пол. Грустная и задумчивая. Как велено по роли. Актриса хоть куда.

Вновь со мной, дорогая... [1]

— Отлично, — довольный преподаватель, подскочив с кресла в первом ряду, дал знак, чтоб сделали тише звуковые эффекты. — Три минуты. Дальше сцена Распутина с мышью... — и вот тут он заметил Матвея, замершего в проходе. — Батюшки, какие люди. За что же вы почтили нас своим присутствием? За что такая честь старому маразматику, которому пора на пенсию?

Матвей колкость принял стойко. Сам виноват. Заслужил.

— Хотел извиниться. За свои слова и поведение.

— Как трогательно. Совесть зачесалась? Или испугался вылететь из Академии?

— Нет. На это плевать. Просто я знаю, что был не прав.

Несколько секунд на него пристально смотрели.

— Романтика, чувства — это всё просто замечательно, молодой человек. Но творческая личность должна уметь абстрагироваться. Даже если артисту ампутировали ногу, он должен прыгать так, словно его у них две. Если вы этого не можете, быть может сцена — не ваше?

Он прав. Сотню раз прав.

— Может быть, — лишь честно ответили.

Чудик тяжело вздохнул, поджав губы. Принимал решение.

— Марш на сцену. Замена! — этот крик уже улетел в зал, чтобы его услышали остальные. — Меняем сцену Распутиным на сцену со знакомством Анастасии с Дмитрием. — строгий взгляд на Матвея. — Ты ещё здесь? Три секунды, и я передумаю.

Можно ли сказать, что это следовало расценивать как тёплое перемирие? С учётом того, что учитель заставил его потом до вечера разбирать давно ненужный и забытый хлам в подсобном помещении, громоздящийся баррикадами до потолка?

Где он, к слову, как раз и отыскал нужное для сегодняшнего вечера барахло. Да, закопался он в том клоповнике практически на полдня, но понимал, что дело обошлось малой кровью. Его вспыльчивость могла обернуться куда большими проблемами.

И вот теперь рабский труд окупил себя блеском в глазах Нелли. Значит, не зря давился пылью и собирал волосами паутину.

— Голодная?

— А ты тут ещё и ресторан где-то припрятал? — усмехнулась она.

— Не совсем. Прости, но тебя ждёт более скромный ужин, — из-за ширмы выудили бумажный пакет с буквой «М» и высокий термос. — Бургеры, картошка, наггетсы, чай? Кофе решил не делать. Вдруг будешь буянить от кофеина на ночь глядя.