Посиделки у кого-нибудь (чаще у Майера) всегда были максимально цивилизованными. Умеренное, сведённое к минимуму количество алкоголя, много вкусных закусок вроде пиццы, бургеров и суши, XBox, настольные игры и… разговоры.

Сегодня обошлось без приставки, так как к ним, помимо парней, присоединилась Катя, девушка Никиты. Так что порезвившись в «Мафию», «Дженга» и «Свинтуса» Давид ушёл первым. Комендантский час женатиков.

Через час-полтора за ними подтянулись и Никита с Катей. Филипп оказался самым "выносливым" звеном, который без задних ног давно дрых на диване.

Пылаева не могла удержаться от шалости и намазала ему лицо кремом от оставшегося торта, после чего, с нежностью укрыв храпящую тушку, они с Максом перешли во вторую комнату. Чтобы не мешать.

— Что лучше? Любить или быть любимым?

Последние минут двадцать, игнорируя просторную двухспальную кровать, они валялись прямо на полу. На спинах, валетиком, но так, чтобы их головы были на одном уровне и доедали то, что осталось после голодного налёта Давида.

По стационарному компу, которым особо никто не пользовался, шла прямая трансляция какого-то канала. Так, для фона, потому что Пелька за годы жизни в шумной общаге не могла находиться в тишине, чувствуя какую-то нервозность.

Вопрос был задан Максом, и поставил её в тупик.

— А любовь эта существует? Настоящая чтоб? — с трудом отгрызая от копчёного сыра-косички кусок, вопросом на вопрос спросила Пылаева.

— Существует.

— Тогда позволять себя любить. Так проще. И самому не больно, и другому приятно.

Майеру ответ не понравился.

— Что приятного в том, чтобы делать партнёру одолжение?

— Почему сразу одолжение?

— А как это называется? Ладно, так и быть, люби меня. Я милостиво разрешаю. Так, да?

— Ну не совсем. Тот, кто позволяет себя любить необязательно ничего не чувствует. Он просто делает это иначе. Так, как умеет.

— Это как?

— Тихо. Рационально. Не сходя с ума.

— И зачем такая любовь нужна? Суррогат какой-то.

— Любовь бывает разная: неразделённая, страстная, слепая, токсичная, спокойная. Порой из страстной она перетекает в практичную, а порой и вообще в ненависть. Или привычку. Или презрение. Почему же она не может быть рациональной?

— В философы податься решила?

— Кто-то ж должен. Раз ты законченный романтик и любишь единорогов.

— Я их не люблю.

— Любишь.

— Это ты так решила.

— Раз решила, значит так и есть.

— Окей. Кто я, чтобы тебя переспорить? — миролюбиво отмахнулся Макс, закидывая руку за голову для удобства.

Любит, значит любит. Согласиться проще, чем пытаться договориться с этой упрямой девчонкой. К тому же единорожки действительно довольно милые создания.

Подтверждение сего факта лежало на постели в виде огромной плюшевой лошади с рогом на башке. "Полли", как значилось на бирке, ему подарила на прошлый Новый Год Нелли.

Она просто не могла удержаться, когда увидела в цветочном, а Майера этого тогда здорово позабавило. Игрушек ему ещё не дарили.

Собственно, оттуда и пошли шуточки.

— И этому мужику почти тридцать лет, — собеседница была довольна маленькой ментальной победой.

— Говоришь так, будто пятьдесят. И вообще-то двадцать семь только.

— Двадцать семь явно старше, чем двадцать два. Так что ты должен быть умнее.

— А ты не такой циничной, но тебе же это не мешает.

— Хочешь сказать, я хамка и эгоистка? — возмутилась Пылаева, с досадой пиная его ногой.

— Я сказал: циничной, — засмеялся собеседник, в который раз поражаясь женской логике. — Не путай термины.

— Эгоистка, хамка и циник? Не перебор, не? — его снова пнули.

Завязалась лёгкая горизонтальная потасовка, в которой участвовали плечи, локти и коленки. В конечном итоге победил Максим, как трофей выхватывая у проигравшей недоеденный сыр.