Стянув со стола миниатюрную сумочку-кейс, а с сидения пушистую шубку красотка гордо поднялась с места.

— Позвони, когда наиграешься со своей истеричкой, — пренебрежительно дёрнула на прощание плечиком она и, вихляя бёдрами, покинула общепит.

— Какая тугодумная, — Нелли моментально отстранилась от Матвея и, урвав из баскета куриное крылышко, довольно вцепилась зубами в трофей. — Ого. Остренько. Есть запить? — ей потянули стаканчик с колой. — Благодарю. Ну так что, когда ты там со мной наиграешься?

Бондарев едва слышно хмыкнул.

— Что ты тут делаешь?

— Как фто? Фыполфяю сфои обяфаннофти, — ответила та, с удовольствием обсасывая косточку.

— То есть?

— Я кто? — с азартом из ведёрка было выужено ещё одно крылышко. — Фанатка. Что обычно делают фанатки?

— Просят оставить им автограф на груди?

— Ну хочешь, попрошу. Но что ты там не видел.

— Хочу.

Нелли зависла с курицей во рту.

— Фто, феально?

— Реально.

— Ну ок, — свитер снова без стыда и смущения был задран, но теперь уже так, что оголился бирюзовый лифчик с розовыми вставками.

Матвей, не ожидавший такой послушности, сердито прикрыл женскую наготу собственным телом. А то пара столиков уже оценила картину в стиле ню.

— Какого чёрта ты творишь? Психопатка!

Ему строго пригрозили курицей, возвращая одежду на место.

— Ну почему сразу психопатка? Просто фанатка. Твоя безумная фанатка. Всё как ты любишь, сладкий. Ничего личного, не я первая это начала… — долгий пронизывающий взгляд пригвождал её к месту, заставляя испытывать неловкость. — Ну чего таращишься? Я уже всё спрятала.

— Это война? — миролюбиво поинтересовался Бондарев.

— Война.

— Ну и ладно, — в следующую секунду он закинул её ноги себе на коленки, а саму Нелли притянул для поцелуя. Крепкая хватка удерживала её за затылок, на случай, если она вздумает отстраниться, только вот Пылаевой не очень-то и хотелось.

Мягкие губы настойчиво увлекали в водоворот приятных ощущений, отчего внутри восторженно ёкало. Так приятно, когда тебя обнимают руки, которые знают, чего хотят...

Забытое волшебное чувство, словно ты в безопасности, словно больше ни о чём не нужно беспокоиться. За последние годы лишь один человек обнимал её похоже...

Пелька сама прильнула ближе, обхватывая лицо Матвея ладонями.

Губы, губы, губы.

Ласковые прикосновения.

Обжигающее дыхание.

Нарастающий тугой ком в груди.

Предвкушение и...

Она испуганно попятилась назад, требовательно смахивая с себя удерживающую её кисть. А дышала, дышала как! Словно пробежала марафон в противогазе. В противогазе и в ластах.

Перед глазами так и вовсе плясали солнечные психоделические зайчики, прискакавшие непонятно из какого сказочного леса.

— Нехорошо, — покачала головой она, потирая занывшие виски и словно разговаривая сама с собой. — Очень нехорошо.

Матвей молча смотрел на неё. Он тоже почувствовал это. Искру. Взаимное влечение. Не на уровне инстинктов, хотя и это тоже присутствовало, а нечто другое.

Нечто большее.

Ощущение чего-то только назревающего. Хрупкого и недолговечного, если неправильно распорядиться предоставленной возможностью.

Десять секунд, двадцать…

— Куда? — перехватил Бондарев её за локоть, когда юркая фигурка собралась дать дёру.

— Перекурить. Эту мысль надо перекурить.

— Ты не куришь.

— Ну значит, пересидеть. В туалет сходить. Голову помыть. Не придирайся к словам.

— И что конкретно тебе нужно пересидеть?

— Ты не поймёшь.

— А ты объясни.

— Не хочу. Просто давай сделаем вид, что ничего не было.

— Чего не было? Поцелуя?

— Да. Его.

— Ты о том, что мы оба почувствовали?

Нелли бросила на него укоризненный взгляд.