86. [Col. 193] Доблестный послал даже письма к четырем патриархам, сделав это весьма мудро и благовременно, именно, к патриархам старейшего Рима[474], Иерусалима, Антиохии и Александрии, сообщив каждому отдельно, как была поругана гонителями икона Христова и как все православные содержались в заключениях и ссылке, и умоляя всех восстать на отмщение, помочь вере, находящейся в опасности, и истине, так поглощенной ложью.

87. А так как к нему приходили многие и мимоходом, вследствие того что имя его прославлялось всюду и стражи из уважения к мужу не возбраняли приходить к нему или же за деньги ослабляли стражу, то случилось, что один клирик из областей Азии, идя той дорогой, зашел, как и естественно, к отцу, ибо он и прежде был увлечен его добродетелью. Увидевшись и побеседов с ним, он получил то, чего искал (и прежде всего прочего уразумев в душе несомненность православного учения), и, крайне негодуя на еретиков, он радостно возвратился домой, желая и другим сообщить полезное. Кроме многих других, и своему другу и близкому, который имел одинаковую с ним самим степень, он поверяет все касающееся преподобного: как виделся с ним в заключении, как совершеннее научился от него истине и как познал великое и многоценное поклонение честным иконам. [Он] склонил его к своему образу мыслей, и они оба, не откладывая дела и не медля, согласились между собою впредь не сходиться со своим епископом и не иметь с ним общения, зная, что он перешел к иконоборцам. Узнав о случившемся, епископ поспешно отправляется к начальнику Азии и сообщает ему все, что касалось клириков и где была причина их отделения. Тот, не медля ни часу, поспешно доносит обо всем императору, понося преподобного злословиями и хуля его безмерную непокорливость. В то же время он извещает и восточного стратига, чтобы тот наказал его по закону, так как, говорит, он один виновен в перемене, случившейся с клириками. И объятый страхом, как бы не претерпеть за это какого-либо зла, он посылает одного из подчиненных дать святому пока пятьдесят ударов бичом, чтобы тем оправдать себя.

88. Когда он прибыл и сообщил, с какой целью пришел, преподобный тотчас развязывает пояс, не дождавшись слуги, и, сняв одежду, предлагает бичевать по обнаженному телу. Ибо, говорит, для меня радостно и бичевание плоти, и даже совершенное освобождение от нее, чтобы скорее, говорит, обнаженной душой прийти к вожделенному. Но этот посланный, будучи человеком боголюбивой души, так же, как и прежний, от души жалеет праведника и стыдится даже глазами смотреть на изнуренные члены его тела, а тем менее – наложить на него руки или сделать что-нибудь другое согласно приказанию. [Col. 196] Даже более, он просит у него прощения (о, добрая душа!), припадая к ногам его и проливая слезы из глаз за то, что только пришел вестником такого [приказания]. Отец, похвалив его за великую веру и, как подобает, воздав ему молитвами, отпустил его в обратный путь. Не успел он пройти всего пути, как другим путем прибыл от императора худой вестник, – имя нечестивому Анастасий, – который поносил стратига немалыми оскорблениями и устрашал угрозами от имени императора, потому что, говорит, ты нерадишь о том, что поручено тебе, и не воздал достойное наказание тому, кто и теперь имеет в мыслях противное императору. Когда же тот сказал, что посылал и подвергал его бичеванию, он, сам жаждая его крови, быстро отправился туда, где был заключен преподобный, чтобы самолично видеть раны. Раздев его и поставив нагим, он говорит: «Покажи, где недавние раны и рубцы от них?» И когда не нашел ничего, чего хотел, громко захохотав и осмеивая того, кто сказал, что бичевал, сам, звероподобный душой, своими руками бичует святого, дав ему сто сильнейших ударов и доведя его до такого состояния, что он лежал совсем без движения и почти бездыханным. Потом, бросив его в мрачную и полную зловония тюрьму, заключает вместе с ним и ученика Николая