В общем, погуляли, думается мне, хорошо, со смаком. Но вот как я оказался в мастерской и почему на мне чистенький новенький халат, а не затасканная толстовка и джинсы, никак не возьму в толк. Судя по всему, меня кто-то раздел, помыл и, завернув в хрустящую, словно подарочная упаковка роскошь, уложил спать.

Эти зримые преображения, к сожалению, ничуть не изменили моего внутреннего состояния, вполне себе ожидаемого и логичного, если учесть, что я всю ночь совершал пешие прогулки на свежем воздухе и чрезмерные возлияния.

Я лежал, а точнее, пытался не умереть от жажды и трогал новенький фланелевый халат, соображая, кто бы мог так позаботиться обо мне. Вряд ли Галя, она и сама была редкостная неряха. Сеня или Кирилл? Тоже маловероятно. Может, я вчера познакомился с приличной девушкой, и она… Нет, это уж совсем из разряда фантастики.

Я бы, наверное, еще долго реконструировал свои вчерашние похождения, не раздайся у меня за спиной осторожный скрип.

Позабыв о бубнах и барабанах, бухающих в моей голове, я резко сел и повернулся к столу.

Немолодой мужчина приятной наружности восседал на ветхом, разболтанном стуле и приветливо, я бы даже сказал, ласково, улыбался.

– Кофе? – спросил незнакомец, протягивая мне дымящуюся кружку.

Я даже не усомнился в благих намерениях моего гостя. Принял кружку и с шумом втянул в себя живительную горьковатую влагу, испытав почти обморочный восторг.

Незнакомец бесцеремонно наблюдал за моими дрожащими пальцами, за тем, как я облизываю пересохшие губы и почесываю свежую щетину. Я же все это время лихорадочно соображал: как столь представительный холеный господин мог оказаться в моей мастерской, из прекрасного, видевшей лишь редких натурщиц. Как вдруг блик на его гладком, лощеном черепе вспыхнул вполне реальным воспоминанием. Лицо вчерашнего собеседника, потонувшее в ночных декорациях Питера, вдруг стало проясняться, наслаиваясь на безмятежный лик таинственного гостя. Небольшие, но поразительно лучистые глаза, крупный сливовидный нос и подвижные тонкие губы в белоснежной бороде и усах. Не было никаких сомнений в том, что этот барин и тот лысый мужик, с которым я вчера о чем-то спорил – одно и то же лицо.

– Это вы переодели меня в халат? – смущаясь, поинтересовался я.

– Да, – совершенно просто и весело ответил гость. – Мне показалось, что спать в одежде не вполне удобно.

– А халат вы откуда взяли?

– Об этом позже. Боюсь, если я тебе скажу, все равно, не поверишь. Еще кофе? Или ты все-таки умоешься, и мы приступим к завтраку.

Только сейчас я обратил внимание на фарфоровую тарелочку с тонко нарезанным сыром, ветчиной и хлебом, а еще на отмытый до блеска кофейник с остатками кофе.

Неуверенно кивнув, я встал с дивана, споткнувшись о валяющиеся книги, бросил сконфуженный взгляд на заботливого незнакомца и потащился в душ.

Умыться как следует мне не дали. Как только я намылил опухшую физиономию, раздался ненавистный звонок в дверь. Я наскоро смыл пену и пошел открывать. На пороге стояла Галя.

– Я у тя вчера перчатки и шапку оставила, – заявила она, намереваясь войти.

Я почему-то непроизвольно загородил ей путь, тупо уставившись не нее, как на призрака.

– Ты че, не один? – поинтересовалась Галя, удивляясь такой внезапной обороне. – Вид у тя какой-то странный.

– Не один, – признался я, – у меня вчерашний тип, с которым мы на Неве познакомились.

– Я, если честно, плохо помню, что вчера было, но перчатки и шапку, надеюсь, оставила у тебя, – бросила Галя, просачиваясь в комнату. – А где тип? – спросила она, обнаружив мастерскую совершенно пустой.