– Так, если не хочешь в Склиф и на учет, быстро вспоминай какой-нибудь свой адрес, я тебе такси вызову.

Кирилл аккуратно потушил сигарету и выбросил ее в урну. Потом вскарабкался на стоящую рядом скамейку и задумчиво произнес:

– Обручева, шесть. Первый подъезд, квартира пять.

– О, помнишь, значит. Это же совсем близко отсюда.

Лена, быстро тыкая в телефон, вызвала машину.

– Все, сейчас приедет. Две минуты, пишет.

– Спасибо.

Вдруг взгляд его снова расфокусировался, и он начал раскачиваться из стороны в сторону.

– Спасибо. Спасибо. Спасибо. Спасибо.

– Господи, вот подфартило мне. Так, вон машина, пошли.

Кое-как запихав Кирилла в такси, Лена уже собиралась захлопнуть дверь машины, но вдруг решила спросить:

– Ты феназепам-то зачем пил?

Кирилл молчал, но видя, что Лена ждет ответа, равнодушно ответил:

– Да скучно.

– Скучно?!

– Ну да.

Водитель недоуменно поглядывал, но Лена не отпускала дверь и продолжала стоять, уставившись на Кирилла. От возмущения и злости ей сделалось тяжело дышать.

– Скучно?! Ни фига себе! Скучно если, пойди вон постой с пикетом у Госдумы. Сразу станет ой как не скучно, обещаю. Придурок. Мажор!

С силой хлопнув дверью, она, все еще задыхаясь, побрела домой. Такси уехало, увозя Кирилла, с почти трезвым удивлением смотрящего вслед Лене.

Лена же, неровными шагами двигаясь по тротуару, нашарила в кармане упаковку таблеток, достала одну и с усилием проглотила.

«Да знаю я, знаю, но жить-то как-то надо», – сказала ей ворона, продолжая клевать голубиный труп.

Баба пышная, как начес на лаке, постучала в дверь ногой. Узнав гулкие и частые удары, Галя открыла. Шуба, распахнутая на груди, плотно вцепилась соседке в прорези подмышек. Оттуда понесло морозом, вчерашним чесноком, пивом, духами, влитыми в декольте, и потом женщиной за сорок.

– Здорово, Оль. Если ты гулять, то у меня уборка, – Галя оперлась на швабру.

– Какой гулять?! Не видишь, что ли: ночью мяли, утром не разгладили. Убирай себе на здоровье. Только глянь, что мне в аптеке дали? Там набрали по недобору, а я не вижу. Они в машине уехали.

– Кто? Дай! Проходить будешь?

– Не буду, – отказалась Ольга, перешагивая через порог.

Соседка указала на тряпку на полу:

– Ноги не забудь. Полдня мотыляюсь: то поставь, то положь.

Ольга кивнула и пошлепала в сторону кухни.

– Чем у тебя пахнет? Давай к свету. Открой балкон, зря я, что ли, шубу выгуливала?

– Мосёлики кипят на щички. Холодно, не открою. Ходи туда, – указала хозяйка на зал.

В такой беседе – сразу и обо всем – женщины не терялись. Зайдя в зал, сели на диван. Ольга бросилась объяснять:

– День у меня – не в коня овес. Он пирог попросил, а у меня только сметаны нет. Стала смотреть – и лука мало. А без него – не то пальто. И поехала яйца купить. Ему сказала делать уроки и ни шагу на улицу.

– Ты про сына, что ли? – Галя, радуясь передышке, откинулась на спинку дивана, прикрыла глаза. Ольга, скинув шубу с плеч, последовала примеру:

– А про кого еще? Моего пирогом не побалуешь. После вчерашнего – ни тяти, ни мамы, послал… в бочку на рынке за огурцами. – Речь гостьи, без интонации, текла, натыкаясь только на пороги точек и запятых: – Туда шла, рыбы не было, обратно иду – лежит. А руки-то отрываются. Лариска уговорила с мясом: тот кусок на крутку, этот на резку. Возьмешь – вроде много, а дома усушка-утряска, обрежешь, и есть нечего. А ее соседка сама молоко делает. Я попробовала, думаю: надо брать. А то, поди знай, кто за какие сиськи немытые дергал. Творог купила, а к нему как чаю не взять? Да конфет надо, раз уже в магазин зашла. Хотела только слойки с яблоками завесить, но, думаю, че себя не побаловать? Денег все равно нет. Зарплату нам платят якобы за то, что мы якобы делаем. Что же теперь, не есть? – Ольга поправила руками лифчик и выдохнула.