- Да нет… Просто общались в одной компании. 

- В какой еще компании?

Я про все ее компании всё знаю. До каждого отдельного утырка. И всегда стараюсь всех максимально просветить, кто есть кто. В смысле, к кому в трусы нельзя лезть ни под каким предлогом. И что может случиться, если мои рекомендации добрые не выполнять. 

Да, я взрослый властный дебил. Урод, который пасет собственную сестру, как зеницу ока. 

И я про это знаю. 

И нет, мне не кажется это странным. 

И да, мне плевать,   что про это думают окружающие. 

- А то ты не знаешь? – косится она на меня, потом подсаживается поближе и с удовольствием тянет воздух с табачным дымом, окружающий меня. 

А я…

А у меня тупо встает член. 

От ее близости. От ее теплого дыхания. Совершенно невинного движения навстречу мне. 

Я чувствую себя уродом. Моральным. Извращенцем, которого надо в психушку сдавать. 

Я кляну себя последними словами. 

И это нихера, вот просто нихера не помогает!!!

Она сидит рядом, и, вполне возможно,  что даже и не думает ни о чем таком. 

Просто смотрит на звезды. Просто дышит табаком, который выходит из моих легких. И даже сам факт, что она вдыхает воздух, который побывал во мне, кажется чем-то пограничным и дико эротичным. 

Да, я чертов урод. Извращенец. 

Да, я хочу свою девятнадцатилетнюю  сводную сестру. 

И да, я понимаю, что это ненормально. 

Несмотря на то, что она сводная, и общей крови у нас нет. 

Но я помню ее маленькой. Смешной девчонкой со сбитыми коленками. 

Поэтому то,  что происходит сейчас со мной, с нами, это какая-то животная хрень. 

То,  чего не должно быть в человеческом обществе. 

То,  что я совершенно точно собираюсь преодолеть в себе. 

Эй, Боец, это вызов? 

Это очередной твой бой. 

Ты ни разу не ложился на ринге. 

И сейчас не время. Ох, не время. 

5. Внезапная отвественность.

Мне было восемнадцать, когда отец привел ее мать в наш дом. Строго говоря, тот дом уже не был нашим.

Моим – уж точно. 

Я жил отдельно, в общаге, учился на первом курсе нашего машиностроительного, развлекался вовсю, как мог. 

Отец, насколько я знаю, тоже времени не терял. Когда я приходил к нему в гости, всегда ржал конем.

Потому что баб каждый раз у него заставал разных. А то и не одну. 

Короче, седина в бороду там во всей красе была. 

И нет, я не собирался осуждать. 

Мы с ним достаточно пережили после смерти мамы, и я считал, что он явно заслуживает счастья. 

Поэтому мы с ним встречались где-то раз в неделю, выпивали, ели шашлыки, которые он умел очень даже круто готовить, болтали. Часто в компании его друзей, таких же серьезных дядек, как и он сам. 

Отец был бывшим спортсменом, тоже боксером, как и я, после завершения карьеры ушел в тренерство, организовал самый лучший в городе клуб смешанных единоборств. И туда ездили все – от бандитов до ментов. 

Поэтому связи он имел самые обширные. 

И мужская компания, по субботам собиравшаяся у нас в доме, тоже была разношёрстной. Где-то в нормальном мире это покажется странным, но у нас не нормальный мир. У нас Россия. Средняя полоса. От Москвы так же далеко, как и от нормального мира. 

Поэтому в доме у нас общались запросто прокуроры и законники, генералы спецслужб и полицейские чины. Врачи и юристы. Единственное, кого не водилось, это приблатненной дряни. Отец не любил с ними связываться, особенно с теми,  что в последние годы повылезали. Те, что были раньше, те, что чтили хоть какие-то законы, вообще часто были неплохими в общении людьми. Но их с каждым годом становилось все меньше и меньше. 

Мужики пили, разговаривали разговоры, иногда смотрели матчи по огромной плазме, тогда еще бывшей охеренно роскошной вещью, которую мог себе позволить далеко не каждый.