Или же – Эбигейл на это надеялась – оптимизм Брюса, его ясный взгляд на себя и мир неким образом передастся и ей. Эта мысль обнадеживала, и в пыльном свете дня она решила в нее поверить. Она также верила, причем уже некоторое время, что то, что они такие разные, – это плюс. Две озлобленные творческие личности на самом деле не очень подходят друг другу – по крайней мере, для долгого и счастливого брака. Брюс уравновесит ее, поможет ей сохранить душевное спокойствие.

Она написала Зои:

Свадьба состоится.

Еще не получив ответ, решила, что ложиться спать – плохая идея. Встала, полила домашние растения и еще немного поразмышляла о Брюсе, о том, каким он видит мир. Совсем не так, как его видит она. Хоть Эбигейл и выросла, окруженная теплом и заботой счастливой семьи, имея крышу над головой, в ней всегда была темная сторона, из-за которой она всегда видела в мире смутную угрозу. Она вечно ожидала худшего, знала, что в любой момент все может рухнуть. Неужели она переняла это от родителей? Похоже, что да. Ее отец хоть и был мечтателем, но всегда моментально опускал руки, когда дела шли плохо. Каждый раз, когда театр «Боксгроув» ставил новую пьесу, он был полон воодушевления, взволнован новым шансом достигнуть совершенства в творческом плане. Но также был полон тревоги, беспокоился, что постановка обернется полным провалом. В реальности же ни до одной из этих крайностей дело не доходило. Однако его продолжал угнетать тот факт, что они ни разу не поставили спектакль, который был бы по-настоящему выдающимся – по крайней мере, в его собственных глазах, – и после каждого сезона отец впадал в очередную депрессию, которая длилась весь сентябрь.

Мать была другой. Для нее театр был в первую очередь финансовым предприятием и лишь во вторую – творческим. Если они зарабатывали деньги, она была счастлива. К сожалению, театр почти никогда не приносил денег.

Подумав о родителях, Эбигейл внезапно захотела услышать голос хотя бы одного из них и позвонила на стационарный телефон. После трех гудков трубку поднял отец.

– Привет, папа, – сказала она.

– Кто это? – спросил он. Это была старая шутка.

– Мамы, должно быть, нет дома…

– Верно, нет. Ты спросила, потому что я взял трубку?

– Наверное. Думала, ответит она… Ты живешь в доме?

– Нет, я все еще над гаражом. Твоей матери сейчас нет, поэтому я пробираюсь обратно в дом, чтобы найти свой экземпляр «Образов Шекспира». Ну, ты знаешь, книгу Сперджена. Ты, случайно, не помнишь, где она?

– Нет, не помню.

– Я знаю, что, когда в последний раз ее видел, она находилась рядом с диваном в кабинете, но сейчас ее там нет. Твоя мама, наверное, куда-то переставила…

– Папа, я думала на выходные перед свадьбой приехать домой, провести немного времени с вами. – Эбигейл удивилась, произнося эти слова.

– У тебя всё в порядке?

– Да, конечно. Просто подумала, что было бы неплохо. Какие у вас планы на эти выходные?

– В субботу я работаю в кинотеатре, – сказал отец, растянув слово «театре» на три сильно ударных слога, – но это даст тебе немного времени побыть наедине с мамой. Так что приезжай. Мы будем рады тебя видеть. А как насчет Брюса?

– Мы с ним проведем остаток жизни вместе. К тому же перед свадьбой и медовым месяцем он старается впихнуть в свои выходные как можно больше работы. Будет здорово увидеть вас обоих.

– Приезжай. Я буду рад. Мы будем рады.

Эбигейл поездом доехала до Нортхэмптона, где ее на машине встретила Зои. Вечерело. Это были вторые выходные сентября, но первые, которые ощущались как сентябрь. Солнце было высокое и яркое, однако в воздухе чувствовалась прохлада. Зои убедила Эбигейл, что, прежде чем отправиться в Боксгроув, им стоит пропустить по стаканчику в городе.