– Зои слегка распустила руки, когда застегивала молнию на моем платье.

Наконец он улыбнулся.

– Извини, я стал слишком серьезен… Хотел бы я быть тем парнем, который ничего не берет в голову… но я, увы, не такой. Я верю в верность.

– Я тоже.

После ресторана Эбигейл медленно пошла в свою квартиру, чувствуя себя гораздо лучше.

Боже, в каком напряжение она провела последние несколько дней! Придя домой, внезапно почувствовала, что уже соскучилась по Брюсу, и позвонила ему.

– Привет, – сказал он с легкой тревогой в голосе.

– Привет.

– Ты что-то забыла в ресторане?

– Нет. Просто хотела поговорить с тобой. Ты не против?

– Конечно нет. Хотя мне кажется, что ты немного пьяна.

– Привыкай. Как только мы поженимся, у нас к каждому обеду будет прилагаться по две «Маргариты».

– Хм, – сказал Брюс, и Эбигейл услышала, как кто-то заговорил с ним в каком-то огромном гулком помещении.

– Ты где?

– Вхожу в подъезд. Дэвид, швейцар, спрашивает, понравилось ли мне в кафе. Именно он порекомендовал мне это место.

– Скажи ему, что все было замечательно. – Эбигейл услышала приглушенный разговор на заднем плане и, когда Брюс снова взял трубку, сказала: – Если ты спешишь, то иди. Я просто позвонила, чтобы еще раз услышать твой голос.

– Я рад. Мне это нравится. Мы можем говорить дальше. Лифт едет наверх долго.

– Собственно, я вот что хотела сказать… Где ты видишь нас через десять лет?

– Где я вижу нас?

– Да. Помимо того, что мы женаты. Ты любитель составлять планы, так что не говори мне, что еще не думал об этом. Мне просто любопытно узнать, как ты представляешь себе нашу совместную жизнь в будущем.

– Ты спрашиваешь меня о будущих детях?

– Нет, нет… Боже упаси. Просто как ты видишь нас двоих?

В трубке воцарилось молчание, хотя Эбигейл слышала фоновый шум, приглушенные голоса, звуки движений самого Брюса.

– Я вижу нас счастливыми, – сказал он наконец. – Чем бы ни занимался, я буду успешным, вовлеченным и на передовой новых технологий. Что касается тебя, я представляю тебя успешной писательницей. Через десять лет мы вместе будем на презентации твоей книги. И все наши друзья и семья тоже будут там. Твои родители снова сойдутся, и, возможно, у них снова будет их театр, и на этот раз он будет успешным. В общем, вот что я вижу. Успех и счастье.

– Ты оптимист, Брюс…

– Верно. Ты уже знаешь это обо мне, или, по крайней мере, я надеюсь, что знаешь. Всю свою жизнь я представлял себя успешным, и поскольку так поступал, это именно так и оказалось. На самом деле это не так уж и сложно. Простая визуализация. Ментальная энергия. И вот что я вижу для нас с тобой. Мы с тобой покорим весь мир, детка.

– Ладно. Сейчас ты хватил лишку.

Брюс рассмеялся.

– Извини за то, что я такой… но это все, что у меня есть. Мне пора идти. Давай пока закончим и продолжим этот разговор позже?

Эбигейл собиралась устроить ему выволочку за корпоративный жаргон, но вместо этого сказала:

– Я люблю тебя, Брюс. И люблю твой оптимизм.

– Я тоже люблю тебя, Эбигейл.

Она выпила большой стакан воды, легла на диван и задумалась о том, что сказал Брюс. Старшеклассницей Эбигейл нередко представляла: она живет в Нью-Йорке и работает на чудесной работе. Она достигла этой цели, но это не сделало ее счастливой – или, по крайней мере, не сделало ее счастливее прежнего. Если предсказание Брюса о том, какими успешными они станут через десять лет, сбудется, будет ли она по-прежнему ощущать ту пустоту, которая постоянно гнездилась внутри нее? Может, это просто одиночество, присущее каждому единственному ребенку, от которого она никогда не избавится… Или вдруг это нечто большее – унаследованная неудовлетворенность, – и она станет одной из тех богатых жен, которые от скуки заводят романы на стороне и начинают пить вино в три часа дня?