– Я даже не знаю, захотят ли мои родители спасать «Боксгроув». Для них это был колоссальный труд. Вероятно, в конечном итоге это и разрушило их брак.

– Спроси их и выясни.

– Может, лучше сделать это после того, как мы поженимся?

Это было в июне, и они назначили дату свадьбы на начало октября.

– Я буду согласен с любым твоим желанием, – сказал ей Брюс. – Если ты хочешь нечто грандиозное, что ж, пусть так и будет. Если хочешь, чтобы мы поженились в мэрии, я не стану возражать. Но наш медовый месяц я хочу спланировать сам.

– Правда? – Эбигейл тут же представила себе грандиозный тур по Европе.

– У меня есть на примете одно место.

– Да?

– Но это все, что я тебе скажу.

– Тебе придется рассказать мне чуть больше. Например, какую одежду мне взять с собой.

– Справедливо. Но помимо этого – ничего.

– Я заинтригована.

– Это изменит твою жизнь, – сказал Брюс, и Эбигейл задалась вопросом, что именно это значит.

Она действительно не знала. Трудно было угадать, что его впечатлит. Она привела его в классическую нью-йоркскую закусочную, и та сразила его наповал. Как оказалось, Брюс ни разу еще не был в закусочной. До того, как разбогатеть, он сидел почти исключительно на корейской еде, которую покупал навынос и ел, пока дома за компом «кодил» программы, а после того, как разбогател, новые друзья познакомили его с элитными ресторанами. В результате Брюс перескочил через рестораны средней руки, дешевые забегаловки и годы скромных заработков. Что касается личных отношений, то он был одновременно невинным и опытным. У него когда-то была девушка, его любовь на первом курсе колледжа – его единственном курсе, как выяснилось, – но она разбила ему сердце, бросив его ради одного из его ранних деловых партнеров. Брюс предпочитал не распространяться о других отношениях, которые у него были с тех пор, и Эбигейл иногда подозревала, что, возможно, он с другими типами из Кремниевой долины ходил к проституткам. (После его первой большой продажи была поездка в Таиланд.) Но в постели он был консервативен, и хотя это было приятно, Эбигейл иногда скучала по сексу с Беном – обычно пьяным, неистовым, полным разговоров. Брюс постоянно смотрел ей в глаза, когда они занимались любовью, и иногда это ее напрягало, но уж таким он был. Он был искренним. И если цена, которую ей предстояло заплатить за жизнь с таким парнем, состояла в капельке сдержанности в постели, то Эбигейл была готова ее заплатить.

Девичник был его идеей. Свой мальчишник Брюс устраивал на Западном побережье – пригласил всех своих друзей на островок в заливе Пьюджет-Саунд. («Этим местом управляет Чип Рэмси. Ты познакомишься с ним – это легендарный чувак».) Прилагательное «легендарный» и словосочетание «изменит твою жизнь» были двумя любимыми выражениями Брюса – недостаток, который она списывала на слишком долгие годы, проведенные на Западном побережье. Эбигейл сказала ему, что в качестве девичника задумала просто провести ночь с подружками в Нью-Йорке, на что Брюс возразил, что им следует уехать на выходные, и, конечно, предложил взять на себя расходы. Она упомянула, что всегда хотела побывать в Северной Калифорнии, и спустя час он нашел в интернете идеальное место, Пайети-Хиллс, виноградник в испанском стиле, с собственным отелем и рестораном. Брюс забронировал и оплатил номера, хотя Эбигейл уговорила его снять на пятерых всего три номера.

– Мы можем поселиться по двое в номере, – сказала она.

Эбигейл была благодарна и одновременно отчасти раздражена тем, что Брюс так увлекся планированием. И была в равной степени раздражена, когда они приехали в Пайети-Хиллс и им сказали, что для них заказан специальный – из семи блюд – ужин в винном погребе, который уже оплачен. Это был щедрый жест и очень трогательный, но не совсем то, что она представляла себе для своего девичника. Эбигейл так и сказала своим подружкам во время ужина.