— Здрасьте! Есть кто-нибудь?! — заползаю и закрываю дверь, которая внезапно зловеще и коротко поскрипывает. — Ау!

4. Глава 4. Жуткий дом и его голые хозяева

Никого. Как бы я ни кричала, ко мне так никто не вышел. Подо мной растекается лужа воды, и я покряхтывая встаю с четверенек. Меня трясет, и понимаю, что если я сейчас не согреюсь, то ждет меня воспаление легких. В общем, я торопливо скидываю одежду, кроссовки и снимаю даже носки.

Да, возможно, я наглая и невоспитанная нахалка, но у меня включился режим “согреться и поесть”. После я извинюсь у хозяина дома, заплачу ему за беспокойство и даже готова сесть в тюрьму за проникновение на частную территорию, но болеть я не намерена. Бегу на цыпочках по лестнице на второй этаж, предполагая, что именно там я найду спальню и ванную. На стенах горят несколько блеклых абажуров.

Ныряю в первую дверь и издаю радостный восклик. Спальня. Щелкаю выключателем. Удивляюсь идеальному порядку и шкуре медведя на кровати. Передергиваю плечами и забегаю в следующую дверь. Ванная! Ура!

После горячего душа я прихожу в себя, но меня еще знобит. Обернувшись в махровое полотенце, выхожу и с большим трудом стягиваю с кровати шкуру слабыми руками. Под ней тонкое одеяло, в которое я кутаюсь. Сижу, трясусь и клацаю зубами. Подумываю залезть под шкуру медведя, но как-то от этой идеи не по себе, поэтому спускаюсь на первый этаж. Вдруг хозяин дома вернулся. Не вернулся.

Шлепаю босыми ногами в мрачную гостиную. У двери нахожу выключатель и вскрикиваю. У потолка висит зловещая люстра из лосиных рогов. Мать моя женщина, кому в голову могла прийти такая жуткая идея? Пячусь к массивному камину, в котором аккуратно сложены дрова, а сверху них — горка щепок. У стойки с кочергой нахожу коробок с длинными спичками.

Огонь разгорается, и меня окутывает густое тепло. Сижу на ковре с закрытыми глазами и благодарю высшие силы за то, что вывели меня из леса и не позволили умереть. Я руки расцелую хозяину за то, что он решил возвести шикарный дом со всеми удобствами в такой глуши. Как же хорошо. Я ведь реально попрощалась с жизнью под ледяным ливнем.

Теперь можно покушать. Из гостиной выхожу в просторную столовую и минут пять пялюсь на мертвые головы на стенах: олень, лось, медведь, косуля. Таксидермист постарался на славу и мне кажется, что сейчас охотничьи трофеи оживут, поэтому торопливо ретируюсь на кухню.

В любой другой ситуации я бы, наверное, была очень стеснена, потому что я как бы вломилась в чужой дом. В жуткий дом с головами и шкурами, но сейчас я оправдываю свою наглость тем, что оплачу свое пребывание здесь. Я так перепугалась в лесу, что даже рога на стене, на отростки которых подвешены кружки, не наталкивают меня на мысль, что я попала к какому-то очень странному охотнику. Возможно, из меня не выветрились споры грибов и я не в состоянии оценить риски.

Итак, морозильная камера забита мясом, а в холодильнике я нахожу противень с ополовиненной запеченной с грушами уткой. Дикой, потому что мясо жесткое и отдает немного тиной, но все равно вкусно. Запиваю молоком прямо из бутылки и удовлетворенно мычу. Это самый лучший ужин в моей жизни. Возвращаю остатки утки в холодильник вместе с початой бутылкой.

Выхожу и замираю посреди столовой. Слышу приглушенные голоса, и через минуту в широкий проем дверей входят Йорг и Фейн. Я икаю и прижимаю ко рту ладонь.

— Потерялась? — Йорг хищно и плотоядно ухмыляется, привалившись к косяку мускулистым плечом в бурых разводах крови.

С сиплым выдохом отступаю к столу и кутаюсь в одеяло. Скользнув взглядом по крепкому рельефу пресса вниз к лобку, в ужасе распахиваю глаза. Восстает, наливается кровью и подрагивает.