Генерал прошел по живому коридору салютующих гвардейцев, взлетел на коня и поехал осматривать готовность тех, с кем завтра собирался идти в бой. Лэло прекрасно видел его и слышал. Вроде бы все как всегда. Но что-то все же не давало покоя. Что-то было неправильно!

Конечно, Хавьер после возвращения в армию всегда держался на расстоянии от подчиненных и не допускал никакого панибратства, но чтобы вот так: ни разу за весь смотр не поговорить ни с одним воином? Да никогда в жизни!

Тут Лэло понял, что грызло его за душу. Хавьер вел себя так, словно перестал быть собой! Словно из тела князя Ньетто вынули душу и засунули туда кого-то другого! Все встало на места. Этот другой не хотел выигрывать сражение. Он готовился к разгрому. Потому ни с кем не говорил, не брал добровольцев, не звал ньеттийцев и не воодушевлял рядовых личным общением. Как такое может быть, Лэло сказать не мог. Но все, очевидно, так и было.

«Что же с ним такого сотворили? Чем держат? Как заставили покоряться и делать, что прикажут? А ведь он знал, что останется жив после той ночи. Знал. Потому и выпроводил и меня, и всех наших. Но что же случилось? Чем ему помочь? Должна быть очень серьезная причина для того, чтобы он повел войска на убой. Как же его заставили?»

Ответов не находилось. Смотр между тем закончился, и Норрьего, все также ни с кем не поговорив, вернулся в свой шатер, вокруг которого тут же встало кольцо гвардейцев.

Лэло спустился с дерева и вернулся в предместья. До ночи в лагере делать нечего. Как только стемнело, Лэло незаметно пробрался к самому генеральскому шатру. Это не составило никакого труда. Аккуратно вспоров плотную ткань, он оказался внутри. Там было совсем темно, но Лэло сразу понял, куда идти. Проскользнув мимо спящего ординарца, стола с картами, сундуков и прочей походной мебели, он оказался возле кровати генерала.

Лэло знал, что спит Хавьер очень чутко, и застать его врасплох невозможно. Потому не стал и пытаться. Не дойдя несколько шагов, он присел на корточки и очень тихо позвал:

– Шерик! Кен торого! Кен карго ресак лог!

Севший на кровати при его приближении Хавьер так же тихо, но строго спросил:

– Зачем ты здесь? Тебя не звали. Ты можешь мне помешать. Уходи немедленно.

– Но, ваша милость… – начал Лэло.

– Без разговоров! – оборвал его Хавьер. – Ты мне здесь помешаешь, а значит, тебя тут быть не должно. Уходи или тебе отрубят голову. Мне позвать стражу?

– Нет, ваша милость. Я сейчас уйду. Но что с вами случилось? Чем я могу помочь?

После мимолетной паузы в темноте раздалось резкое:

– Ничего не случилось. Ничего не нужно. Все идет по моему плану. Ты мне мешаешь. Уходи и не ищи меня больше. Еще раз увижу, лично убью, чтоб не путался под ногами.

В подтверждение серьезности произнесенного, Хавьер взвел курок пистолета.

– Как прикажете, ваша милость, – буркнул Лэло, развернулся, выбрался из шатра тем же путем, каким пришел, и незаметно покинул спящий лагерь.

Добравшись до небольшой лачуги на окраине предместий, в которой обосновался, он сел за стол и принялся обдумывать случившееся.

Все оказалось еще хуже, чем он думал.

«Хавьера не просто чем-то заставили проиграть бой, его будто и вправду подменили. Сейчас нас никто не слышал, и будь в шатре настоящий Жеребенок, он обязательно нашел бы способ сказать то, что хотел. Объяснил бы, что происходит. Дал указания, что делать дальше, чем помочь… А этот подменыш выставил меня, грозя пистолетом! Пистолетом! Да настоящий Хавьер кинул бы в нарушителя пару кинжалов, и дело с концом! Он никогда не стал бы хвататься за пистолет!