– Продолжать пытки дальше, как и отказываться нормально есть, это только твой выбор, псинка. Повторяю. Я никуда не спешу. Мне нужен раб. И я его получу. Рано или поздно. Мы можем заниматься твоим перевоспитанием и месяц, и год, и несколько лет. Твоей жизни и здоровью здесь совершенно ничего не угрожает. Пока ты валялся без сознания, приходил лекарь. Так вот, он сказал, что с тобой все в порядке. Травм нет. И не предвидится. Все остальное малозначительно и легко поправимо. А кормить тебя, если и дальше будешь упорствовать, Эгор вполне может самыми разными способами…

Глядя на неподвижно стоящего с лентой на глазах Норрьего, Тирдэг поймал себя на мысли, что говорит будто с безжизненной статуей. Но нет. Мерзавец слышал каждое его слово.

«Как же он наверняка бесится сейчас внутри! Приказать ему высказать сейчас все свои мысли? Нет. Пока ни к чему. Пусть сходит с ума молча».

Решив так, Тирдэг продолжил мысль:

– Чем тебя станут кормить? Да чем угодно. От лекарской бурды через сушеную баранью кишку прямо в утробу до помоев и живых червяков. Или ведра овсянки за раз. Голодать больше не будешь, псинка, это точно. Скорее наоборот. Я просто прикажу тебе жрать. И ты будешь жрать то, что я захочу, и в таких количествах, в каких я захочу. Пока из ушей не польется.

Он помолчал, затем достаточно терпеливо принялся втолковывать дикому упрямцу дальше:

– Смирись со своей судьбой и пойми. Смерти не будет. Есть лишь один шанс прекратить пытки. Отсюда выйдет на свет только мой раб. Рано или поздно. Покорный и согласный совершенно на все. Готовый сам, без малейшего принуждения, с удовольствием лизать мне сапоги и исполнять любую прихоть. Но, пока что, я здесь такого не вижу. Ты, конечно, и прямо сейчас сделаешь все, что я прикажу. Стоит мне только пожелать, и ты будешь прыгать вокруг меня, высунув язык набок, и с радостным визгом валяться кверху брюхом, дергая лапами. Но это не то, что мне нужно. Нет. Ты все еще считаешь себя лучше всех. Даже втоптанный в навоз, чувствуешь себя князем, что уже давным-давно не так. Князь должен подохнуть. Потонуть в криках и нечистотах. Посему вечером и утром к тебе придет Эгор, а днем я. Только после завтрашней завершающей порки я опять разрешу снять ленту и спрошу, готов ли ты стать никем и служить мне, как пес, совершенно добровольно.

Тирдэг встал. Впереди долгая битва. Быстрая победа здесь невозможна. Но ему некуда спешить. Он подошел к Норрьего и сам изо всех сил затянул на его голове ленту, сказав на прощание:

– До вечера. Сегодня можешь порадоваться своему счастью: я зайду к тебе, пожелать приятных снов. И принесу подарок. Клетку для моей псинки. Ее сделали специально для тебя, по твоим размерам. Надеюсь, ты оценишь проведенную в ней ночь. Каждую проведенную в ней ночь. А пока, развлекайся.

1.10

Продержался Хавьер гораздо дольше, чем на то рассчитывал его новый хозяин. Почти месяц. Но, как оказалось, у любого человека, даже если он не совсем человек, есть предел возможностей.

Драммонд, в отличие от Мадино, действовал хладнокровно и планомерно. Он не желал убить или просто выместить злобу. Он даже не калечил. Князь Тарда всегда весьма бережно относился к собственности. Особенно к редким и дорогим вещам.

Но Хавьеру с каждым днем было все сложнее и сложнее закрывать освобожденные глаза, а затем снова и снова подставлять голову под несущую за собой непрестанную боль и муки черную ленту. Он отчетливо понимал, что смерти здесь никогда не дождется, что Драммонд никуда не спешит и от поставленной цели не отступится, что его собственные силы далеко не бесконечны…