Сжав кулаки, посмотрела мастеру Краузу прямо в глаза. Взгляд его отражал смесь надежды, мерцающей слабым светом, и страха, который словно тёмная тень окутывал его душу. Надежда боролась с тревогой. Там таились сомнения беспокойства за будущее юной Хедвиг. И в то же время я уловила в его взгляде надежду — тонкий луч света, за которым меркло всё остальное. Похожи, его вера в мои способности куда сильнее моей собственной.

Мастер Крауз отчаялся настолько, что был готов отдать судьбу близкого человека в руки новичка.

В горле встал ком. Я ощутила, как сжалось что-то в груди. Разве могла я подвести мастера Крауза? Могла ли я отказать ему?

— Я помогу. Найду способ помочь малышке Хедвиг. Идёмте же прямо сейчас.

24. Глава 24

Когда мы с мастером Краузом переступили порог дома его подруги Валери, в котором пребывал больной ребёнок, меня окутало атмосферой простоты и уюта. Лишь на периферии билась тревога, хорошо скрываемая за гостеприимством. Несмотря на обстоятельства, в доме царили тепло и забота.

Стены украшали простые, но аккуратные книжные полки. В углу расположился деревянный стол, покрытый накрахмаленной скатертью. В центре его уверенно стоял объёмный горшочек с цветами. Вдоль дальней стены тянулась скамья, украшенная мягкими подушками с вышитыми на них узорами.

Воздух пропитался ароматами домашней кухни: пряным запахом свежезаваренного чая и сладким ароматом домашнего печенья.

Пульсирующий свет свечей казался тусклым. Деревянный пол скрипел под ногами, а в углу под потолком мерно постукивали часы с длинной цепочкой.

Дверь в детскую была приоткрыта. Я видела кроватку, в которой лежала маленькая больная. Игрушки, разбросанные вокруг, казались пугающе неподвижными. Слишком тихо для детской.

В моей груди вновь всё сжалось, а противный голосок материнским голосом сообщил, что я ни на что не способна, что от меня одни лишь проблемы, и я вечно мешаюсь под ногами. Я пугливо вздохнула, а мастер Крауз, положив на моё плечо ладонь, представил меня хозяйке.

В её глазах я увидела тревогу и беспокойство, и сомнение. Она выглядела уставшей и осунувшейся, словно и сама приболела или, быть может, несколько ночей кряду забывала о собственном сне.

С тоской в голосе Валери описала симптомы тревожащей их хвори. Она рассказала о болях внизу живота у девочки, о том, как часто Хедвиг плачет при попытке сходить на горшок, о красного цвета моче, пропитавшейся кровью. Её рассказ был полон тревоги и беспомощности перед неизвестным врагом, который атаковал её маленькую дочурку.

Зато я приободрилась. Теперь я знала, с чем пришлось столкнуться бедняжке Хедвиг. Болезнь пузыря — не самый редкий, но оттого ничуть не приятный недуг. Моя бабушка время от времени заваривала чай от этой хвори. Я хорошо помнила рецепт и, к сожалению, по себе знала его вкус. От этого напоминания я ощутила и неприятные ощущения, и уверенность в том, что справлюсь.

Попросила, чтобы меня проводили к Хедвиг. Надо осмотреть её и убедиться в верности предположений. Пусть прежде я никогда никого не осматривала и не до конца понимала, как это правильно делать, я хотя бы знала, на что обращать внимание.

Войдя в комнату, я ощутила тяжесть, воздух оказался спёртым, будто здесь боялись любого сквозняка и заперли окна ещё с осени. Тусклый свет едва освещал углы комнаты, создавая призрачные тени на стенах. Маленькая Хедвиг лежала на кровати, скрючившись от неприятных ощущений. Её личико сморщилось от боли, а глаза припухли из-за пролитых слёз. Почти пустой горшочек стоял под кроватью, источая кислый запах.