Похоже, что так оно и было. Мэри не видела другого объяснения, и, хотя ее отвращение к трактирщику возросло, его деловая хватка вызывала невольное уважение.

Ведь все это нужно было контролировать, тщательно подбирать людей толковых, несмотря на всю их грубость и отталкивающую наружность, иначе не удалось бы так долго водить власти за нос. Судья, узнавший о контрабанде, первым делом подумал бы о трактире, если только сам не был в доле. Мэри нахмурилась, подперев ладонью подбородок. Если бы не тетя Пейшенс, она прямо сейчас вышла бы из дому, отыскала бы дорогу в ближайший город и донесла на Джосса Мерлина. Дядюшка мигом оказался бы в тюрьме, и остальные негодяи вместе с ним, а его махинациям пришел бы конец. Однако бесполезно затевать все это без тети Пейшенс, но та все еще хранила собачью преданность мужу, что делало задачу трудной, а в данный момент – и вовсе неразрешимой.

Мэри снова и снова обдумывала, как лучше поступить. Она не была уверена, что во всем разобралась. Трактир «Ямайка» – притон воров и разбойников, которые ведут выгодную контрабандную торговлю между побережьем и Девоном; скорее всего, их возглавляет ее дядя. Это ясно. Ну а если она видела только часть дела и ей предстоит еще многое узнать? Девушка вспомнила ужас в глазах тети Пейшенс и ее слова, произнесенные шепотом в тот первый вечер, когда тени ранних сумерек поползли по полу кухни: «В „Ямайке“ творятся такие вещи, Мэри, о которых я не смею даже заикнуться. Скверные вещи. Ужасные дела, о которых я никогда не смогу тебе рассказать; я даже себе самой боюсь в них признаться». Помнится, сказав это, тетушка заковыляла к себе в комнату, испуганная и бледная, с трудом волоча ноги, как старое усталое животное.

Контрабанда – дело опасное; она является преступным промыслом и строго запрещена законами страны. Но такое ли уж это ужасное зло? Мэри не могла в этом разобраться. Она нуждалась в совете, но спросить было некого. Девушка оказалась совсем одна в мрачном и враждебном мире, который ей вряд ли удастся изменить к лучшему. Будь Мэри мужчиной, она спустилась бы сейчас вниз и бросила вызов Джоссу Мерлину, а заодно и его друзьям. Да, она дралась бы с ними и избила бы их в кровь, если бы только ей удалось это сделать. А потом – прочь, верхом, усадив тетю Пейшенс позади себя. И скакать вниз, на юг, обратно к дружелюбному берегу Хелфорда, и завести ферму неподалеку от Могана или Гвика, чтобы тетя вела там домашнее хозяйство.

Однако в мечтах пользы мало; нужно смотреть в лицо действительности – и делать это смело, если хочешь чего-нибудь добиться.

Вот она сидит на кровати, девушка двадцати трех лет, в нижней юбке и шали, и ее ум – единственное оружие, которое она может противопоставить человеку в два раза ее старше и в десять раз сильнее. И если только этот человек поймет, что она сегодня ночью все видела из окна, он просто возьмет Мэри рукой за шею и, слегка надавив большим и указательным пальцем, положит конец ее любопытству.

Мэри выругалась. Такое с ней случалось только раз, когда в Манаккане за ней погнался бык, и с той же целью: тогда ей тоже требовалась не просто смелость, но дерзкая, безрассудная отвага.

– Я никогда не выкажу страха перед Джоссом Мерлином и ни перед кем другим, – сказала она себе. – И чтобы доказать это, я прямо сейчас спущусь вниз, в темный коридор, и взгляну, что они там делают в баре, а если дядя меня убьет, я сама буду виновата.

Мэри торопливо оделась и натянула чулки, но обуваться не стала. Затем, открыв дверь, она с минуту постояла, прислушиваясь, но ничего не услышала, кроме медленного, сдавленного тиканья часов в прихожей.