Однако его самого идея стать семейным человеком не прельщала. Ему нравилось гулять, играть и веселиться. А поскольку он стал теперь обеспеченным человеком, расслабляться поводы находились еще чаще. Этим и воспользовался в один момент Хуан Гонсалес, которому не давала покоя его всего лишь третья доля.

Напоив как-то Пако Карвальо, он стал играть с ним в кости. Сначала на сигару, потом на шляпу, а затем, когда охваченный азартом Пако уже не контролировал себя, предложил сыграть на землю…

Утром Пако проснулся с дичайшим похмельем и горьким осознанием того, что больше у него ничего нет. Как и прежде, ветхая лачуга и сеть. С тех пор Карвальо стал пить всё больше, каждый раз заливая воспоминание о том, что фортуна улыбнулась ему лишь однажды, а он так по глупому всё потерял.

Я слушала рассказ Пако Карвальо, не перебивая. Потом мы долго молчали: наверное, он закончил.

- А что с моим отцом было дальше? Ну, в смысле, как мы жили я помню, а вот о его делах с Гонсалесом ничего.

Старик отхлебнул какого-то пойла из своей кружки и ответил:

- Гонсалес много лет обрабатывал и окучивал твоего отца, Габи. Предлагал ему и деньги, чтобы выкупить эту землю. Пытаясь обмануть при этом, конечно. Но Давид был тверд, как скала. Он твердил, что это земля его дочери. И он не уступит ни пяди её. А потом заболела твоя мать, и тут-то поганый спрут подловил его.

- Ну, ясно, - я поднялась.

В принципе, Пако больше ничего не мог мне поведать. Но хотя бы подтвердил нашу догадку: половина береговой линии принадлежала моему отцу.

Стоя уже на пороге, я обернулась.

- Пикито, я костьми лягу, но не дам этому отродью завладеть землёй отца. И вас не оставлю. Даю вам слово.

Карвальо жалобно сморщился и кивнул, а потом снова припал к своей кружке.

А я пошла к себе по пыльной дороге, подгоняемая новой идеей, как заработать. И мне необходимо было убедиться, не бредовая ли она. Поэтому я так спешила домой.

12. Глава 12

Не заходя в дом, я направилась сразу на пирс. Там, словно впервые, уставилась на баркас, который возвышался ржавым холмом. Мелкие волны плюхали, омывая его старые бока. Вокруг сновали крохотные рыбки, резвились. Наверное, вокруг был организован рыбий детский сад. Извините, крошки, но вам придется потесниться - у меня другие планы.

Заметив скобы на борту, ведущие наверх, я, нисколько не задумываясь, полезла наверх. Это было так себе решение: тонкие ступеньки жалобно скрипели подо мной, а я рисковала упасть. И хорошо, если в воду, а не на край пирса. Но меня одолевал азарт.

Перемахнув за борт, я кульком свалилась на палубу, запоздало опасаясь, что баркас может перевернуться. Но здоровенная махина даже не дрогнула - судно плотно сидело на мели.

Оглядевшись, я отмахнулась от тяжелых воспоминаний. Нужно было смотреть вперед, а не назад. Затем, не торопясь, обошла кораблик по периметру. Палуба по бокам была не очень широкая, зато на носу и корме места было достаточно.

Когда Пако Карвальо упомянул, что Давид купил своё рыболовное суденышко на те самые сбережения, скопленные на подарок любимой невесте, я еще подумала: “Как же жаль, что этот баркас, такой значимый для всех Ловейро, теперь всего лишь груда ржавого железа”. Вот в тот момент у меня и родилась эта идея: сделать закусочную с танцполом на этом самом баркасе. Пусть еще послужит старичок.

Нужно было проникнуть во внутреннюю часть баркаса, посмотреть, поместится ли там кухня и что есть вообще. Однако, я заколебалась. Мне отчего-то стало дурно, и я остановилась перед дверью.

Я вспомнила, как вообще очутилась здесь - в этом месте и этом времени. Дверь сюда распахнулась, когда я пыталась выбраться из подсобных помещений нашего рыбзавода, где начался пожар. А вдруг меня таким же образом выбросит обратно?..