- Думаешь, что удивишь? – покачал головой Марат. – Или это одна из твоего топа уловок?

- Я тебя не соблазняю!

- Конечно. Весь день ты как раз не соблазняла меня, чтобы разговорить. Теперь довольна?

- Нет, я еще больше запуталась. Что тебе понадобилось здесь? Почему ты прикидывался художником?

Вопросы сыпались из меня, и я была уверена, что Марат уже вспоминает, какие ели ему встречались по пути. К счастью, вернулся Анатолий Игнатьевич, так что членовредительством дело не закончилось.

- Молодые люди, предлагаю вам занять печку. Утро вечера мудренее, как говорится.

- А нам не надо вернуться? – спросила я у Марата.

- Раз уж мы вдвоем пропали, то все подумают, что мы сливаемся где-нибудь в объятиях подальше от твоего бывшего и любопытных глаз.

Вывод логичный. Только спать не хочется совсем. Состояние такое, как будто я хлебнула конского возбудителя. Нет, с либидо моим вроде все в порядке, но вот нервная система явно шалит, да и на подвиги тянет. На стометровке бы сейчас определенно мировой рекорд установила.

- Зря ты, Игнатьевич, ее чаем напоил, - вздохнул Марат. – Она сейчас всех зайцев в лесу распугает.

- Эх, Сергеич… Дурак ты, - махнул рукой мужчина и, ступив на лавку, которая была вроде лестницы на печь, добавил: - Сегодня утром немного топил, но не жарко здесь, спать можно. Конечно, не блатная лежанка…

- И не в таких условиях спали, - заверил Игнатьевича Марат, поднявшись. – Только если эта московская барышня… - кивнул в мою сторону.

- Все нормально! Я несколько дней в менее приятном месте находилась.

По мне, это было интересно. На печке я еще не спала. Обувь моя уже давно находилась под столом, так что я без зазрения совести, когда Игнатьевич закрыл дверь в кухню, залезла на лавку и осмотрела место ночлега.

Вау!

С одной стороны стена. Сверху рукой до потолка дотянуться можно. А с другой стороны сама печь, уходившая в потолок, но тоже походившая на стену. С трех сторон как в коконе, а снизу тепло. Еще и лук в сетках сбоку добавлял антуража, старенький пуховый матрас, где местами начинка сбилась в один угол, и плед, старенький, потертый, из грубой ткани.

Да я бы на этой печке и отпуск провела!

- Все рассмотрела? – услышала я за спиной и от неожиданности чуть не упала с узкой лавки. – Может, подсадить?

 - Не терпится полапать мой костлявый зад, гражданин начальник?

- Еще раз так ко мне обратишься, и твой костлявый зад нарвется на ремень.

- Ой, страшно, - буркнула себе под нос, залезая на печь, и тут же ойкнула.

Нет, это точно какой-то Звездец Трындецевич. Конечно, я не заметила несколько деревяшек, похожих на маленькие поленья.

- Только не говори, что ты влезла в щепки и покалечила руку. Да с тобой рядом находиться опасно – того и гляди, потолок на голову рухнет.

Я села на край, куда доходило больше света, и посмотрела на торчавшую из ладони занозу. Марат поднялся на лавку, почти упершись головой в потолок, и взял мою ладонь.

- Мисс Несчастье…

- Эй, не обзывайся.

- Я еще даже не начинал, а представь только, сколько я слов выучил в колонии, - ответил Марат, вытащив занозу, и добавил: - Двигайся.

Я придвинулась к стене и осмотрелась в поисках подушки. Видимо, ее функцию здесь выполняла сложенная телогрейка. Причем только одна. Я взяла ее и, расправив, скрутила в подобие рулона, чтобы Марату не пришлось лежать на твердой кладке. Вот какая я заботливая!

Э-э-э… А вот он, кажется, неправильно расценил мой порыв и начал раздеваться. В угол полетела мастерка, за ней – футболка. Кроссовки с носками Марат оставил на краю печи, и я ожила, когда он подцепил большими пальцами спортивные штаны.