Парни ускорились, девушка шагнула за порог, те двое за ней следом, и аудитория окончательно опустела. Если, конечно, не считать Алёну.

Чуть-чуть пройдя вдоль по коридору, Дима оглянулся. Как-то неосознанно получилось, само собой, и даже смысл этого действия не особо был понятен. Чего он там рассчитывал увидеть? А Ростик заметил. Его брови с многозначительным удивлением поползли вверх, губы вначале вытянулись, потом разошлись в широкую пошловатую улыбку.

‒ Димон, а ты, похоже, впечатлился. Да? ‒ с пониманием протянул Ростик. ‒ На новую англичанку запал? Я угадал? ‒ Он мечтательно уставился в потолок, согласно кивнул. ‒ Она, конечно, ничего такая. В самом соку. И как раз в моём вкусе.

Идущая чуть впереди Ксюша тоже оглянулась, снисходительно глянув на Ростика, фыркнула.

‒ Да в твоём вкусе вообще всё, что движется. А иногда и то, что не движется, тоже.

Но тот проигнорировал её замечание. Да с него любые насмешки, как с гуся вода, и вообще неизвестно, чьи слова кого сильнее задевали. Поэтому Ростик, показательно не обращая внимания на Ксюшину критичность, принялся развивать тему:

‒ Димон, ‒ он прицельно прищурился, продолжая довольно лыбится, ‒ а может… а? Попробуем, подкатим? И посмотрим, у кого из нас быстрее получится?

‒ Да успокойся уже! ‒ поджав губы, выдала Ксюша. ‒ Не все такие извращенцы как ты.

‒ А Ксюха-то напряглась, ‒ многозначительно пропел Ростик, растягивая губы всё шире и шире.

Интересно, у него ещё щёки не заболели от нескончаемых улыбок?

‒ Ну и напряглась. И что? ‒ с вызовом воскликнула Ксюша. ‒ Потому что достал ты уже со своими глупостями.

‒ Да ладно? ‒ не унялся Ростик. ‒ А точно из-за этого? Или всё-таки из-за Димочки разволновалась? Вдруг он не станет больше дожидаться, пока ты созреешь, а перекинется на что-то более спелое и аппетитное.

Ксюша опять фыркнула, смерила Ростика пренебрежительным взглядом.

‒ Слюни подбери. И вообще, ты просто слишком озабоченный, чтобы других оценивать адекватно. Говорю же, не все, вроде тебя, только об одном и думают.

‒ Так я разве о том? ‒ Ростик изобразил праведное негодование. ‒ Я ж исключительно о любви. Которая высокая и светлая. ‒ Он воззрился на приятеля. ‒ Димон, а ты-то чего молчишь? Уже разрабатываешь план действия?

‒ Какого действия? ‒ озадаченно вскинулся Дима.

‒ Ну, как какого? ‒ хохотнул Ростик. ‒ Как будешь подкатывать к Алёне Игоревне. Чтобы я тебя не опередил.

‒ Да не, ‒ Дима мотнул головой.

‒ А чего ж тогда задумчивый такой?

‒ Мне кажется, я её откуда-то знаю. Видел. Раньше.

‒ Да наверняка видел, ‒ опять вклинилась Ксюша. ‒ Прямо здесь, в универе. Например, на кафедре в преподавательской, когда к Светочке за зачётом ходил.

‒ Наверно, ‒ послушно согласился Дима, даже не задумавшись.

‒ А насчёт спора-то как? ‒ влез Ростик, и Дима посмотрел на него, поморщившись, произнёс спокойно:

‒ Может, и правда, заткнёшься уже? Реально достал.

Ростика и тут не пробрало, и выводы он сделал свои, всё такие же самонадеянные.

‒ Ну ни фига себе! ‒ воскликнул торжествующе. ‒ Это чё, выходит, я прав? Димон на англичанку запал.

Ему никто не ответил. Потому что ‒ бесполезно. Он всё равно не заткнётся, если хоть как-то реагировать на его слова. Единственное работающее средство ‒ просто молчать. А без отклика Ростика надолго не хватало, уже проверено.

Дима, вместо того, чтобы, как остальные выйти с лестничной площадки в коридор второго этажа, свернул в сторону следующего пролёта, бросил ещё не успевшим ничего осознать одногруппникам:

‒ Вы идите. Я сейчас. Мне надо. ‒ И заскакал вниз по ступенькам.