Я не знала, прошли ли минуты, часы? Казалось, что время кануло на дно безбрежного озера и потому больше не властно надо мной. Но вот гибкие ветки раздвинулись, и показался крошечный остров, поросший желтоватой травой. Небольшая приземистая избушка занимала его почти целиком. Я не сразу заметила небольшую фигуру у воды, будто созданную из осенних листьев и сухого мха. Лодочка причалила к берегу, и человек с пёстрой бородой шевельнулся. Конечно, я сразу его узнала, того самого чудного незнакомца, что встретился мне несколько месяцев назад.

– Я давно ждал тебя. Ты должна была прийти, – мягко проговорил старик, улыбаясь золотистыми глазами. Он ловко запрыгнул в лодку, и та продолжила неспешный путь.

Всё вокруг было так хорошо и естественно, что никаких слов и объяснений не требовалось. Через несколько минут мы приблизились к острову побольше, но и его границы можно было охватить одним взглядом. Словно свадебный каравай, посредине возвышался красивый бревенчатый терем. На крышах многочисленных башенок лежала гладкая черепица. Окна, украшенные резными кокошниками, приветливо смотрели на приближающихся. Судёнышко остановилось у деревянного причала, и Пестробородый помог мне сойти на берег.

На крыльце нас уже поджидали. Высокая девушка со скрученными в узел соломенными волосами сошла по приятно скрипучим ступенькам. Её широко распахнутые, по-кукольному огромные глаза и круглые щёчки очаровывали с первого взгляда. Длинное жёлтое платье прятало в своих складках движения юной хозяйки.

– Я так рада с тобой встретиться! – сразу же обратила ко мне свою радушную улыбку красавица.

В руках девушка держала резную деревянную чашу, наполненную прозрачным напитком. Она подала её, коснувшись на долю секунды моих пальцев, и волна нежности прокатилась по всему моему телу. Красавица торжественно произнесла:

– Это священная вода нашего бессмертного озера. Выпей её и встань в осенний хоровод с моими братьями и сёстрами, тогда смерть никогда не будет грозить тебе.

Я не почувствовала вкуса, но безудержная лёгкость, которую испытываешь лишь в детстве, наполняла меня до краёв с каждым новым глотком. Слёзы облегчения потекли по щекам.

– Не стесняйся плакать, – проникновенно сказала девушка, – пусть слёзы вымоют все тревоги и страхи, тогда на их месте в твоём сердце будет порхать лишь счастье.

… И оно порхало, заполняя каждый исстрадавшийся уголок души. Словно в прекрасном сне пребывала я в краю озёрных деревьев. Здесь не существовало ни прошлого, ни будущего. Никто не считал дни и недели, каждый следующий момент был таким же замечательным, как предыдущий. Время никуда не бежало, а замерло, наслаждаясь тихой бесконечной радостью окружающего мира.

Нас было шестеро братьев и шесть сестёр, каждый жил в своём тереме на одном из двенадцати островов. Тринадцатый, самый маленький и скромный, принадлежал Хранителю – так здесь называли Пестробородого.

Хранитель редко проводил с нами время, но я часто ощущала его присутствие, даже проснувшись посреди ночи. Он был сущностью и воплощением осеннего края, нашим отцом и хозяином.

Довольно быстро прошлое начало казаться старой историей из забытой книги. А все мои родные стали лишь героями тусклого рассказа. Но иногда меня всё же посещали сомнения.

– Правильно ли это, что я оставила своих близких? – спросила я как-то самую юную сестру, которая встретила меня в первый день.

Мы плыли на лодке под сводами жёлтых лиственниц, рассекая цветные ковры хвоинок на водной глади. Солнце пригревало, и ничто не нарушало заповеди молчания, кроме трения ветвей друг о друга да редких всплесков у борта. Никто не скакал по деревьям, не звучали песни в вышине, ведь в вечном краю не было ни животных, ни птиц. Только рыбы. Казалось, что в наступившей тишине мы слышим их дыхание.