Опавшие красавцы манили и влекли к себе. Вспомнив детство, я начала собирать мокрые листья, разглядывая их форму и невообразимые оттенки: апельсиново-оранжевые, сочно-красные и песочно-жёлтые в серебристую крапинку. О боже, как прекрасно может выглядеть смерть! И тут же гнетущие мысли стали пробираться в сознание.

Почему мне не удавалось, подобно другим, отрешиться от неминуемого конца? Уже сколько лет я просыпалась, завтракала, ходила на любимую работу, общалась с друзьями и семьёй, свободное время проводила за приятной книжкой или рукоделием. И такая жизнь мне очень нравилась! Но ведь в конце концов от меня ничего не останется, всё поглотит небытие. Это как рисовать картину и знать, что она будет сожжена через несколько минут после завершения. Как рожать ребёнка и понимать, что он не проживёт и года. Зачем я готовлю обед, зачем иду в кино или строю планы на отпуск? Зачем всё это, если когда-нибудь я сгину и превращусь в прах? За любым предметом и живым существом чувствовалась тень смерти. И она обесценивала любые мои порывы и действия, превращая их в рассыпающийся на ветру песок. Всё в мире временно и потому бессмысленно…

Грустные размышления настолько овладели мной, что я и не заметила, как рядом появился старик. Я сделала шаг назад от неожиданности и тут же смутилась. Незнакомец выглядел дружелюбно и вместе с тем необычно. Яркие рыжие волосы торчали взъерошенной кочкой. А густая борода пестрела всеми оттенками осени: от малиново-бордовых до кирпично-оранжевых. Человек походил на выходца из старой доброй сказки.

– Чудесная работа, – указал старик на листья в моих руках. От добродушной улыбки его лицо покрылось сотней морщинок и сделалось ещё чуднее. Незнакомец весело прищурился, глядя на меня как на старую знакомую.

– Все листья подобраны не случайно и удивительно гармонируют друг с другом, – продолжал он. – Только тонкие ценители способны найти истинную красоту в увядании. И мы с вами одни из них. Верно, милая? – я как заворожённая слушала Пестробородого, чьи вкрадчивые слова обволакивали, а золотистые глаза смотрели в самую душу. – Пока листья были живыми и впитывали солнечные лучи, они все росли как один: зелёные, сочные и молодые. Но когда их вены стали сохнуть, каждый преобразился по-своему, – старик с торжественным видом провёл кончиком пальца по краю кленового листа, который я держала в руках. – Именно для своего последнего полёта к земле листья приобрели неповторимую индивидуальность. С людьми всё иначе. Смерть уничтожает мысли и чувства, тело становится омерзительным. А гибель листа раскрывает его с новой чудесной стороны. Не так ли, милая?

– И всё равно они скоро рассыплются в пыль, – тихо заметила я.

– Подарите мне ваш букет, – попросил Пестробородый, – в моих руках, даю вам слово, он останется нетленным навсегда.

Я не понимала, шутит незнакомец или говорит всерьёз, и потому застыла в нерешительности.

– Всё в мире временно и потому бессмысленно, правда, милая? – Пестробородый лукаво улыбнулся. – Но стоит лишь переступить порог в мир вечности, и старуха-смерть останется ни с чем. Я знаю путь и открываю его тем, кто не хочет мириться с конечностью бытия.

Старик в точности повторил мои недавние мысли. Слова закрутились в голове, силясь сложиться в какое-то разумное объяснение, но только сильнее запутались. Я удивлялась всё больше и больше и не знала, радоваться происходящему или пугаться.

– Я вижу, вы сомневаетесь, – сказал старик.

– Хотелось бы поверить, но так не бывает, – ответила я и протянула Пестробородому букет осенних листьев, словно извиняясь за свои колебания.