2. 2

– Фу пакость! – от души поприветствовала я гнома.

– Гарпия, ко мне надлежит обращаться комиссар, а не так как ты щаз вот! – возмутился Став.

– Усы ваши, мастер Став, пакость. А вы уже совсем комиссар? Поздравляю!

– Было б с чем. – Гном тщательно протёр рукавом табличку и водрузил на край стола. – Вот обнаглею, буду только команды раздавать. Сниму... Найму девку в секретарки…

– Зачем это?

– Гарпия у тебя детей двое, а ты так и не поняла зачем начальство секретарок заводит?

– Чтоб кофе подавать? В постель?

– А это где заснул. В постели – так в постель, а если на столе, тогда на стол.

Не к месту вспомнился поданный Холину перед обедом десерт с глазурью на волосах и мое заявление о приеме на работу. Дрогнуло, сжалось, натянулось, подкатило, подступили…

– Какой бездны ты сюда пришла? Глазами блестеть? Мне работники нужны, а не кисейные барышни с влажными очами. Руки нужны, чтоб работать…

– Так вот, – я предъявила обе. На правой красовалась длинная алая полоса. Копать хотел со мной, но я решила, что мне достаточно лопаты в багажнике и дважды избавлялась от кота, сначала достала из-под сиденья, потом из багажника. Он возмутился и цапнул. Я показала, что у меня тоже когти есть, он впечатлился и отстал. – Вот руки, свободные.

– К ним бы еще голову.

– На вас не угодишь, мастер… комиссар арГорни.

– Исчезни, тебе отпуск лечиться дали, иди лечись, жертва рабочего энтузиазма. Я еще от твоего первого дня не отошел, а ты опять тут.

– Мастер Став, можно я просто посижу тут, пока дети в школе? Дома тихо, как в склепе и пусто, и… – я сжала зубы так, что они, казалось, вот вот посыплются. Став смотрел, потом кивнул.

– Сиди.

– Спасибо. – Я развернулась и потянула скрипнувшую дверь на себя.

– Что ж у вас все так через жо…

– Что?

– Ничего, я тебя тут не видел. Приснилось. Сплю я, мечтаю про спокойную старость и секретарок.

Ну и прекрасно. Я все равно сюда отдыхать пришла, как дитя советовало, а не работать. Вот сейчас только магфото с холинской самодовольной мордой в стол спрячу и чашку со скелетиком. А эти вот папочки очень даже ничего, уютные. И кресло. И внизу шумят так хорошо, глаза сами закрываются. Веки царапаются, но под ними бархатная тьма, я не буду тянуться, просто постою на краю…

Дверь распахнулась, я села, хлопая глазами и прогоняя остатки дремоты. Став смотрел в упор и страшно шевелил своими усами. Потом достал магфон, повозил-потыкал и брякнул мне на стол выуженный из кармана значок. Мой.

– Гарпия, – обреченно выдохнул гном, – и что тебе дома не сиделось, а? Вот только на порог, так сразу дурь какая-то.

– Что? – возмутилась я.

– Иди работай, Холин, только канцелярию с морды соскреби, не позорь отделение. Вот послала тьма, наказание…

* * *

– Ну? – спросила я, предъявив значок открывшему дверь зеленоватому господину средних лет в пузырчатых домашних штанах.

Пострадалец развел сведенные во время изучения эмблемы глаза по местам и остался стоять, чуть шевеля губами, будто оберег читал, и все норовил через плечо поплевать, но видимо, стеснялся перед дамой.

– Некромант на пороге явление естественное, но держать там представителя надзора как-то невежливо, не находите? – напомнила я о цели визита. – Заявку на темное явление оставляли, господин… эээ… Дожирак?

– Дошерок, мастер-некромант, – отмер хозяин порога. – Скелет у меня там. В шкафу.

– Смешно. Очынь. – Я даже улыбнулась для достоверности, как Лодвейн учил, открыто и во все клыки.

– Охрани Всеотец, – испугался моей улыбки горожанин и пятерней по лицу провез в охраняющем знаке, а другой рукой свернул за спиной народный отвращающий знак, – какие шутки, мастер-некромант?! Ей-Свет, скелет, с буркалами и жвалами, еще и костьми гремит. Шкаф-то пустой, так что громко выходит. Очы... Ик… Очень.