А я узнала шоколад, который подавали у нас дома. Похоже, маг не только меня из поместья отца выкрал. Но сейчас я на него за это совсем не злилась.

Из крайнего к перелеску дома вышла сухая морщинистая старуха с длинной седой косой и белесыми глазами.

— Биен, это ты? — слеповато щурясь, позвала она. — И, кажется, не один. Это ведь не сестра с тобой? Девушка… Неужто наконец жениться собрался?

— Ее зовут Мариэтта. Мариэтта, познакомься, это Нуна. Она тут староста.

— Здравствуйте… — рассеяно поздоровалась я, осматривая деревеньку.

Кроме детей, никого больше не видела, но домов было много, сразу даже все не сосчитать. Они выстроились в несколько улиц. Каменные, добротные. Но такие же, как и все здесь — совсем не ухоженные.

— Подскажите, Нуна, а где все? — обратилась я к старосте, заходя в ее дом.

Внутри сразу за дверью начиналась большая комната с печью посередине, но было темновато. Свет шел только от единственного окна.

— Мужчины на работе, а женщины кто за скотом ухаживает, кто в лесу припасы готовит, кто за перевал ушел. Кто на торговлю, а кто насовсем. — Она махнула на стол у окошка. — Биен, ты садись-садись, я поесть вам дам. А то вечно сидишь в своем замке сычом, наверняка поесть забываешь. Сестрица-то тебе разве напомнит? Хотя теперь же есть кому напоминать.

Она взяла мою руку и похлопала по ней, смотря при этом не на меня, а как будто чуть мимо.

— Ты уж береги нашего благодетеля…

И старушка выставила на стол по плошке какого-то варева и положила по серой лепешке.

Я сунула кусочек в рот. Вкус был странным.

— Не нравится? — вздернул брови Биен, словно проверял меня.

— Из чего они?

— Местные делают муку из мха. Собирают и перетирают в труху.

Я поводила ложкой по похлебке. Кажется, там были грибы и какие-то коренья.

Пока я рассматривала, Биен принялся с аппетитом уплетать свою порцию, нахваливая Нуну и ее кулинарные таланты.

Я тоже съела пару ложек. Съедобно, хотя и немного пресно.

— Простите, а можно спросить? — дождавшись, когда у мага закончатся комплименты, вставила я. — Вы сказали про перевал, что есть те, кто ушел торговать, а кто-то насовсем. Что вы имели в виду?

Старушка вздохнула:

— Много ли тех, кто тут по своей воле остаться захочет? Сытая жизнь под светлым небом бывает дороже родного края. Вот и сбегают женщины отсюда. Часто сбегают.

— Как же вы тогда все не вымерли? — вопрос был глупым и бестактным.

Нуна только печально вздохнула и отошла к печке, а ответил мне Биен — кивнул в сторону окошка, за которым бегали дети.

— Тут есть правило еще со времен, когда проклятие только-только вошло в силу. За перевал ходят только те женщины, у которых двое или больше детей. И детей они оставляют здесь.

— Хочешь сказать, что все сбежавшие…

— Все они бросили тут своих детей, — пожал плечами маг, словно это было само собой разумеющимся. — Так что, если быть откровенным, я невысокого мнения о женщинах.

Я коротко выдохнула. Как он может так говорить? Всех мерить единым мерилом? Можно подумать, если бы проклятие удерживало женщин, то их мужья все как один никуда бы не сбежали. Есть эгоистичные и безответственные по своей природе люди, и это не зависит от пола.

— Но ведь не все все-таки, — весомо заметила я. — Есть те, кто возвращается…

— Есть. Они скорее исключение. Ты бы вернулась? — неожиданно спросил он.

— К своим детям? Конечно, вернулась бы.

Что за дурацкий вопрос? Как вообще можно о таком рассуждать?

Маг усмехнулся, придвинулся ко мне ближе и шепнул так, чтобы Нуна не слышала:

— А просто так? Если бы я отпустил тебя, ты бы вернулась?