Вооружившись ножницами, осторожно убирала кусочек за кусочком обрывки ткани и когда ничего больше не мешало обзору на увечья, дезинфицировала раны раствором из одного бутылька и нанесла мерзко пахнущую мазь на каждый изуродованный участок. Соприкоснувшись с плотью мазь стала смердеть разлагающейся плотью. Но прошла минута- другая и запах стал меняться, превращаясь в легкий аромат луговых трав. Значит дело пошло и очень скоро раны начнут затягиваться.

Убрала лекарства на место и достала из тумбочки пострадавшей, простое серое платье невидимой мыши. У немых на форме находился знак отличия в виде черного креста под горловиной и для тех случаев, когда им приходилось выходить из нашего подземелья, они надевали черный бархатный ошейник. Его я осторожно сняла со спящей девушки. Скинула свой уродский наряд и облачилась в позаимствованный. Застегнула ошейник и подбежала к стене с висящими на ней двум десяткам серых раковин. Прыснула в лицо водой, затянула по-туже пучок и вышла из спальни, степенно минуя кухню и направляясь в сторону немых, спешащих на ужин.

– Где ты шляешься?! – окатила презрением старшая, следящая за тем, чтобы обслуга вовремя выносила блюда. – Поднос в руки и пошла.

Смешавшись с остальными немыми, подхватила с раздачи поднос и направилась следом за живым и безмолвным конвейером с едой, предвкушая встречу с хозяевами замка.

8. Глава 7

Длинные каменные коридоры становились шире, потолки выше, воздух тяжелее. С каждым шагом, атмосфера стремительно сгущалась, словно грозовые тучи перед бурей, а кожа покрывалась мурашками от предчувствия чего-то неотвратимого.

Девушки шли гибкой змейкой через скрытые проходы в направлении центральной части замка. Убранство дворца сменилось с серого камня унылого подвала на позолоченные колонны и черный мрамор. Многочисленные зеркала визуально расширяли и без того громадное пространство. Золотые канделябры, люстры, рамы с портретами знатных дам и кавалеров. Выложенные кристаллами узоры на стенах мерцали в свете огня и дух захватывало от окружавшего нас великолепия. Рассматривая декор дворца не сразу заметила, выросшего из ниоткуда иергона. Вдали звучали звуки музыки, разбавляя гнетущую тишину. По мере приближения к главному залу, громкость музыки усиливалась, проникая под кожу. Обманчиво веселая, она не сулила ничего хорошего, маскируя опасность и даже смерть. Мне стало некомфортно, тревожно и безрадостно. Словно в мире не осталось ничего хорошего, только боль, тоска и беспросветная грусть.

Иергоны, занимающие пост через каждые десять метров, внимательно следили за нашим шествием. Под их пристальным взором, девушки сжимались в комок, боясь совершить неверное действие и распрощаться пусть и с жалким, но существованием. Каждый шаг отдавался шумом в висках, а в груди что-то сжималось и ныло. Вот мы прошли в ослепительный огромный зал. Музыка проглотила нашу процессию, обволакивая, скрывая от всех собравшихся звуки наших испуганных сердец.

Незаметными мышками мы проследовали к щедро заставленным столам, оставляя подносы и забирая пустую посуду. Не поднимать головы и не рассматривать гостей приема - главное правило для обслуги. Я видела подолы разноцветных дорогих платьев, безупречно выглаженные мужские брюки, дорого расшитые фраки, вдыхала дурманящие голову ароматы масел. И музыка, пьянящая, гипнотизирующая, вводящая в транс. Смех и разговоры наполняли этот вечер. И все казалось чрезвычайно невинным и приличным, совсем не похожим на то, что я видела ранее в дворце Верховного Князя. Неужели этот прием ничем не отличается от тех, что проводят смертные?