Прав был её отец, не позволивший дочери войти в свой собственный отряд. Не место женщинам на войне. Но кон Рунг уступил уговорам влюблённых, и первому дрекку Тринадцатого острова оставалось лишь подчиниться. И вот теперь...

Долгий полёт по Нави вместе с Вилором. Впервые он отгородился от своего нгела, не желая раскрывать всех эмоций. И не настаивая на открытии побратима.

Потому что не хотел, чтобы Вилор знал.

Как ночами Ратмиру снится жена. Горит в его объятиях, принимая на себя часть ноши, часть тьмы, разделяет проклятие, облегчая неподъёмную тяжесть своей колдовской силой, даря временное успокоение душе. Тело раскалялось от желания, болезненно не находя разрядки, где-то далеко в Тёмной Нави бесновался его дракон, чуя её. Единственную.

В какие-то моменты он не мог понять, возможно, это волчица? В другие ясно видел голубые глаза Арелис, белокурые локоны, словно сотканную из остатков разрушенной Светлой Нави силу. Надо же, он никогда не подозревал, что обряд, проведённый в Родовом Дереве, даёт такую сумасшедшую жажду.

Но не ей. Не той, которая его отвергла, не пожелала принять.

Отец никогда не рассказывал ничего подобного. Впрочем, он многое не успел рассказать. Казалось, у них впереди ещё больше половины столетия. Но однажды Гедеон Адар кон Рунг не вернулся с охоты в Нави. Ратмир долго его искал, не щадя ни себя, ни своего нгела. Но нашёл лишь изувеченное тело, вышвырнутое далеко в пустынном Арзерисе.

Бельзар вырвался из заточения. Снова, как тогда, больше двадцати лет назад. Когда истребил королевскую семью.

Сегодня Ратмир опять проснулся в поту, пониже живота всё предательски пульсировало, желая разрядки. Где-то в Нави глухо, недовольно ворчал его дракон. Порывы плоти кон Рунг научился сдерживать ещё в юности. Пришлось. В том буйном возрасте, когда другие подростки метались на пике гормонального шторма, не всегда прислушиваясь к пожеланию зверя внутри, а иногда и наоборот, уходя в звериную ипостась и предаваясь тем страстям, какие недоступны людской оболочке и натуре, он обучался лишь одному: контролю. Потому что видел, что может случиться с женщиной, не способной принять силу или хотя бы закрыться от неё.

Кон Рунги издавна несли проклятие на себе. Часто посвящали в него побратимов, самых близких и преданных друзей. И обязательно – жён, матерей своих детей. Но прочие драконы могли только догадываться, почему они женятся лишь на колдуньях. Конечно, считали причинами приумножение силы и разные обряды. Конечно, юные драконессы всегда пытались соблазнить наследников и конечно, не всегда удавалось устоять.

Но обычно помогал дракон. Зверь внутри оставался холоден и равнодушен, взирая с надменным презрением на людские забавы.

– Что будет, если мой дракон выберет драконессу? – спрашивал Ратмир, но Гедеон пожимал плечами:

– Едва ли. Наши звериные ипостаси тоже под проклятием. Не опасайся.

И вот сейчас зверь вдруг начал сходить с ума, рвался к невесте не меньше, чем собственное взбесившееся тело. Чем это ещё можно объяснить, если не магией Родового Дерева?

Окончательно проснувшись, Ратмир решительно оделся и отправился на её поиски. Даже себе не объяснил бы, зачем. До вывернутых, словно после первого оборота, суставов, до звериного рыка, извергающегося из отражения его дракона с той стороны Нави, хотелось увидеть. Прикоснуться. И, возможно, убедиться, что это лишь магическая связь, которая исчезнет после того, как Дерево иссякнет. Главное перетерпеть.

Чутьё, столько раз помогавшее ему во время охоты, вело и сейчас, когда все эмоции сна ещё не успели отступить, вернуть место привычному спокойствию и самоконтролю. Без которого не удержать рвущуюся Тьму.