«Ерунда, — думала она, ворочаясь с одного бока на другой. — Ты просто переживаешь из-за того, что он заметил твои рисунки. И попросил показать свой портрет. Вот и придумываешь».

Рассуждения были вполне логичными, и спать очень хотелось — все-таки она устала. Но сон не приходил. Промучившись так часа полтора, София встала, налила воды в стакан, накапала туда несколько капель слабого снотворного, залпом выпила.

И только после этого смогла уснуть.

Утро четверга было как две капли воды похоже на утро среды: София точно так же оделась, умылась, быстро позавтракала в столовой для слуг — но на этот раз служанка императрицы к ней не подсаживалась — а затем побежала к детям.

Наследники, как и накануне, находились в детской с отцом. Его величество кивнул Софии, поцеловал Агату и Александра и сразу шагнул в камин, не сказав ни слова.

«Хотя что он должен был тебе сказать? — подумала София и сама улыбнулась своим мыслям. — Он наверняка уже выбросил из головы случившееся. И рисунки эти — видел ведь гораздо лучше и талантливее, при дворе есть художники! И то, как… как…»

Произнести — даже про себя, не вслух, «как сжимал мою талию», София не могла. Она помнила, что в тот момент вспыхнула от неловкости, удовольствия и восторженной нежности и боялась, что император все прекрасно понял. Понял, просто не сказал. И сразу забыл — в конце концов, у него же целая куча дел!

— Агата, — произнесла София, отодвигая в сторону тревожные мысли. — Твой папа хочет, чтобы я учила тебя игре на фортепиано.

— Ой! — Девочка улыбнулась и чуть подпрыгнула. — Это здорово! И я хочу. Я видела, как вы играете — я тоже так смогу?

— Сможешь, конечно. Не сразу, придется постараться.

— Это ясно. А…

— А я-я-я? — протянул Александр почти обиженно, надувая губы. София опустилась перед ним на корточки и, взяв в свои руки его маленькие ладошки, сказала:

— Тебе нужно немного подождать. Твои пальчики… — Она начала поочередно загибать пальцы наследника, и он сразу захихикал. — Еще недостаточно подросли. Если они станут играть на фортепиано сейчас, будут болеть. Мы с тобой, Алекс, станем рисовать, пальчики окрепнут, и через пару лет ты сможешь учиться вместе с Агатой.

— Точно?

— Клянусь своими рыжими волосами! — сказала София и дотронулась до макушки под смех обоих наследников.

София немного ошиблась — выбросить из головы случившееся Арен не смог, хотя очень старался. Впрочем, старался не только он — и окружающие его люди, и представители торгового и дипломатического комитетов, пришедшие на совещание, и жена — все старались сделать так, чтобы у него не было времени думать не то что о Софии, даже о погоде за окном и собственном желании выпить чашку чая.

Виктория с утра была не в духе, и от нее к Арену сплошным потоком лилось раздражение. Морщась, он поставил щит, а затем поинтересовался, в чем дело. О своем вопросе он тут же пожалел, услышав ревниво-обиженное:

— Где ты был ночью?

Поначалу Арен не понял, почему вдруг возник такой вопрос — он приходил к Виктории далеко не каждый вечер, а два-три раза в неделю, когда оставались силы. В остальные дни спал у себя. И это был порядок, не изменявшийся с момента заключения их брака.

Но Виктория продолжала говорить:

— Когда я укладывала вчера детей спать, Агата сказала, что ты еще должен зайти к Софии, потому что обещал. Ты остался там?

По тому, как загудел эмпатический щит, Арен понял, что Викторию сейчас заливает злостью и раздражением. Ему и самому было несладко.

Защитник, а ведь он сглупил. Надо было сказать Агате и Александру… нет, не надо было вообще разговаривать с Софией о вечернем визите, находясь рядом с наследниками. Но, демоны его раздери, он привык так делать, когда работал с Вирджинией! И в этом же нет ничего особенного. Ну когда он еще может разговаривать с аньян собственных детей, если не вечером, перед сном, после того как все дела уже закончены?