– Мы же не будем заниматься здесь любовью? – смущённо спрашивает девушка.

– Нет. Конечно, нет. – заверяю её. – Заниматься любовью мы здесь не будем.

– Хорошо, – кивает она, хотя в её взгляде полно вопросов.

Вместо глупой болтовни я целую её скулы, щёки, уши, шею. Расстёгиваю верхние пуговицы пальто, пробуя ладонями девичью грудь. Нащупываю острые камушки сосков и сжимаю их между пальцами, касаясь губами её губ, но не углубляя поцелуй.

Тихий стон звучит как проклятие. И как самая сладкая музыка для моих ушей. Словно я держу в руках мягкую и податливую глину, чтобы вылепить из неё изящную фигуру. Чтобы играть с ней, искушать, доводить до черты удовольствия, до самого её края. Чтобы обрушить на неё это знание…

Мои руки повсюду. Гладят, очерчивают, сжимают… Пока я снова не скольжу рукой к самому кружевному краю чулок, пока не касаюсь тонкой кромки нижнего белья и не сдвигаю его в сторону. Меня трясёт. От тщательно сдерживаемых порывов и сводящейся с ума страсти. От порабощающего желания. От бурлящих раскалённой лавой внутри эмоций и чувств.

Я углубляю поцелуй, крадя воздух у нас обоих. Пальцы Аглаи впиваются в мою шею, наверняка оставляя там отметины в виде полумесяцев от ногтей, но мне плевать. Безумие этого момента такое правильное, как ничто в моей жизни ранее.

Чувствуя себя мальчишкой в период пубертата, нерешительно касаюсь влажных складочек, скольжу по ним пальцем, разнося влагу, массирую по кругу клитор.

Аглая напрягается. Ведёт бёдрами навстречу каждому движению моей руки. Пока вдруг не застывает в немом крике, удивлённо распахивая глаза.

Я продолжаю целовать и ласкать её, продлевая парение в невесомости, постепенно снижая амплитуду движения пальцев и напористость поцелуя.

Из-за поворота показываются мигающие сине-красные всполохи патрульной машины, и я вынужденно поправляю женские трусики и одёргиваю вниз подол платья.

Аглая смущённо поглядывает на меня из-под полуопущенных ресниц, не решаясь заговорить. Я знаю, что в её прекрасной головке множество вопросов, и готов к каждому из них.

– Мы продолжим чуть позже, – подмигиваю ей. – И обсудим всё, что тебя может беспокоить, ладно?

Она удивлённо вскидывает брови, и я усмехаюсь:

– Надеюсь, ты не решила, что на этом всё закончится? На этом, Аглайка, всё только начинается! – И, чтобы быть до конца убедительным, подношу ко рту пальцы, побывавшие в её трусиках, и со смаком обсасываю их.