Не взглянув на подруг, Настасья направилась дальше по улице, будто ни секунды не сомневалась в том, что те безропотно последуют за ней. Но именно так и случилось. Девицы догнали резвую подругу и заторопились вместе с ней в сторону кузницы. Уж больно любопытно им стало, и страсть как хотелось взглянуть на новый перстенёк.

По мере того как они приближались к кузнице, всё отчётливее слышался громкий стук, что разлетался по деревне. Только кузнец, видать, и работал в праздники.

«Чудной он, этот Никитка! — усмехнулась про себя Яся. — Сразу видать, что не из наших. Сидел бы дома да едал кутью или колядовать вышел, как прочий деревенский люд. Так нет же! Заперся в своей кузне и ну стучать! И жены-то у него нет. Ну, точно чудной!»

Яся хохотнула, выпуская в воздух беловатый клуб пара.

Сердце же Настасьи подскакивало с каждым нарастающим ударом молота о наковальню. Дойдя до кузницы, она помедлила некоторое время, прежде чем отворить двери и пройти внутрь.

После ледяного воздуха улицы жар кузницы показался просто адовым пеклом, а в нос ударил запах калёного железа. Глаза не сразу привыкли к тусклому освещению, и первое время Настасья моргала, вглядываясь с едкую дымовую завесу, висящую в кузнице. Затем она повела взглядом по просторному помещению, пока не заметила кузнеца, что стоял рядом с горном и вёл негромкий разговор с бабкой Апраксией. Широкоплечая фигура Никиты возвышалась над крошечной старушечьей фигуркой, точно скала.

— Ты уж приходи поскорее, Никитушка, — услышала Настасья шелестящий голос бабки Апраксии. — А то конь-то наш неподкованный так и будет стоять всю зиму!

Кузнец перевёл хмурый взгляд на Настасью, а потом кивнул.

— Приду, — коротко бросил он бабке Апраксии.

На что та растянула губы в щербатой улыбке.

— Вот спасибо тебе, Никитушка! Уважил! — Бабка закивала. — Будем ждать тебя с дедом. Я и угощение сделаю. Обязательно сделаю. Праздники ведь нынче!

Она всё продолжала рассыпаться в любезностях, пока не вышла наконец из кузни. Никита же обратил всё своё внимание на горн, и вскоре кузницу вновь наполнил громкий равномерный стук.

Девицы мялись возле двери, тихонько посмеиваясь и робко переговариваясь меж собой. Кузнец вызывал у них немалый интерес. И неудивительно! Он был человеком новым и, кроме того, уж больно хорош собой: широкие плечи, высокий рост, мужественный подбородок, крепкие руки. Загляденье! Сейчас он сосредоточился на работе и хмурил свои серые, обрамлённые рядом тёмных ресниц глаза, отчего казался ещё серьёзнее.

Девицы так и не сошли со своего места, лишь Настасья, движимая желанием оказаться как можно ближе к кузнецу, прошла вперёд. С каждым шагом её щёки пылали всё сильнее.

— Здравствуй, Никита, — произнесла она, и глаза её лихорадочно заблестели при виде кузнеца.

— И тебе не хворать, Настасья, — не прекращая работать, отозвался Никита низким грудным голосом, и от звуков этого голоса сердце Настасьи заколотилось сильнее. — Если ты по делу, так говори, а коли нет...

Никита не договорил и ударил молотом по раскалённому железу. Настасья вздрогнула. Резкий тон кузнеца обижал её, и она чуть прищурила синие глаза.

«Всё равно моим будешь!»— тут же подумала она про себя, и по-доброму улыбнулась.

— По делу, — сказала Настасья, вынуждая Никиту глянуть на неё. Девичье сердце забилось чуть быстрее, когда она всматривалась в его лицо. Ох, и хорош же был кузнец! — Я пришла узнать, готов ли мой перстенёк?

— После праздников будет готов, — ответил Никита и вновь принялся за работу.

А Настасья тем временем всё стояла перед ним и не торопилась уходить.