– Или? – подозрительно осведомился демон.

– Или пока ты, достославный, не согласишься, что исчерпаны все меры, мыслимые и немыслимые, что мы достигли «предела пределов», как говорили древние.

– Не хочу про такое! – громогласно заявил демон. – Готов пуститься в путь прямо сейчас. Чего же мы медлим?

– Никто и не медлит, – отозвался Тёрн, вставая. – Только я закончу одну мысль.

– Ты и так просто завалил нас цветами своего красноречия, – буркнула сидха.

– Нас свело вместе не случайно, – настойчиво повторил дхусс. – Я вижу здесь прекрасную возможность…

– Для чего? – вновь перебила Нэисс, скорчив неприязненную гримаску.

– Мы – сила, – просто сказал Тёрн. – Большая сила. Обидно дать ей расточиться на мелочи. Не заступиться за слабого, не…

– Какое нам до этого дело? До всех этих, как говорит достопочтенный, «слабых»? – искренне удивился мэтр Кройон. – Мы, демоны, по натуре своей – одиночки. Ты делаешь своё дело и представляешь на всеобщий суд, как я, например, свои картины или поэмы. Остальное – зависит только от тебя. Ты плох или неумел – вини себя. Если кто‑то падает – значит, он не может удержаться.

– Не ты ли, достойный мэтр, совсем недавно говорил о благородстве и помощи попавшему в беду? – остановился Тёрн.

– А, – смутившись, сбился Кройон. – Конечно, да, говорил. Подхваченный порывом, так сказать. Но слабые не должны всё время рассчитывать на помощь сильных, ибо таковых никогда не хватит на всех. И вообще, старайся одолеть врага сам, а не рассчитывай, что кто‑то явится и сделает всё за тебя. Мы, демоны, это всегда помним. И оттого сильны. У нас побеждает лучший. Достойнейший.

– И состязание всегда честно? – скривив губы в странную гримасу, осведомился Тёрн.

– Конечно! Вдобавок у нас нет королей и правителей. Каждый занимается своими делами. Если двое демонов поспорили, свои разногласия они разрешат поединком. Кто сильнее, тот и прав.

– Славная философия, – сквозь зубы процедил Тёрн. – Ну, а у нас не так.

– Тем хуже для вас, – скрестил лапы на груди демон.

– Возможно, но мы – другие, мэтр Кройон. У нас есть сильные и слабые, и первые вершат суд над последними. Слабый не может защитить себя, а сильные теряют стыд и совесть, упиваясь своею силой.

– Слова, слова, слова, дхусс, – скривилась и сидха. – Пустые, как ореховые гнёзда осенью.

– Считать слова пустыми или же, напротив, исполненными смысла – зависит только от нас, – возразил Тёрн. – Для меня они не пусты, Нэисс.

– Для меня – да, – резко бросила та. – К чему ты клонишь, дхусс? Что мы все должны дружно подняться и, как благородные разбойники из сказок, начать грабить богатых, чтобы раздать имущество бедным? Извини, но я расслаблением головы пока ещё не страдаю.

– Ты увидишь, Нэисс, – Тёрн не давал сбить себя с толку, – то, что я называю «добром», чётко и определённо. Мы не рыцари ордена Правды, каким ему следовало бы быть. Мы всего лишь те, кто оказался в нужном месте в нужное время.

– Протестую! – взвыл демон. – Я лично нигде не оказывался. Меня оказали!

– Значит, это судьба, мэтр Кройон. Прими то, что есть. Надежда для тебя не потеряна. А вот Нэисс уже никогда не воскресит свою Ветвь, и Стайни уже никогда не знать покоя, ибо мастера Некрополиса не прощают и не забывают.

Демон пренебрежительно фыркнул:

– Тем не менее. Я согласен с досточтимой Нэисс. Как уже и сам говорил, без разбора помогать всем и каждому – смешно и глупо…

– Но мы же помогаем друг другу, – усмехнувшись, заметил Тёрн. – Мы помогали той же Нэисс. Помогали тебе, а ты помогал нам. Разве всё это было впустую?