Я спряталась в спальне, чувствуя себя разбитой. Села на кровать в темноте. Почему именно с ним? С Валерой ни разу не было осечек. Почему именно с ним, сейчас, когда я не готова? Что мне делать, мамочка...

Андрей остановился на пороге. Свет падал с кухни, лицо в тени. Зато меня он хорошо видел. Ему мои чувства не понравились.

– Ложись спать, – поцеловав в лоб, он ушел на кухню.

Я легла и укрылась приятно пахнущим одеялом. Мне так нравилось наводить здесь уют. Сейчас он курит на кухне, я слышу, пьет – о чем думает? Он как-то испугал меня ночью – дернулся сквозь сон и проснулся, весь вспотевший, как от кошмара. Подавил крик. Я проснулась от его сдавленного, болезненного мычания. Он ушел на кухню курить, а я по глупости пошла за ним. У него глаза были сумасшедшие, он меня даже не узнал. Тогда сложилось впечатление, что я только одну его сторону знаю. А он как оборотень, у него две личины.

Чуть позже Андрей тихо лег ко мне.

Я лежала спиной, притворилась спящей, надеясь, что приставать не будет.

Ворочалась до утра. Вспоминала маму, мысленно просила совета, я знаю, как бы она поступила. Но какой бы выбор ни сделала я, она бы никогда меня не осудила – она действительно любила меня большой и светлой любовью, от которой даже сейчас я ощущала тепло и на глаза наворачивались слезы…

Я встала в семь. Андрей дернулся – он чутко спит, как волк, и я положила руку ему на плечо.

– Спи, сейчас вернусь, – прошептала я. – Мне нужно в аптеку.

– Я сам…

– Не надо. Ты не знаешь, что покупать. Мне нужны таблетки.

Тихо надела джинсы и мягкий кашемировый свитер, который он мне подарил. Вернее, я купила на его деньги. Помедлив, забрала то, что Андрей положил вчера на стол, взяла телефон. Перевернула браслет, рассматривая бабочку с сияющими бриллиантами. Я полюбила этот браслет… Вздохнула и пошла за плащом.

На дне шкафа валялась полупустая спортивная сумка.

Я нахмурилась – раньше ее здесь не было. Присев на корточки, расстегнула молнию. Внутри смена одежды, перчатки, какой-то пакет… Из него выкатились патроны. Я взяла один: желтоватый, с вершинкой, окрашенной в черный цвет. В боковом кармашке паспорт с фото Андрея внутри. Худой, веки полуприкрыты и общее впечатление, что он глубоко болен. От паспорта пахло новым документом.

Александр Воронин.

Тридцать семь лет. Родился в Калуге. Регистрация в Санкт-Петербурге, отметок о браке или детях нет. Тридцать семь? Почему имя другое? Я вернула паспорт обратно, пальцы напоролись на что-то в кармашке. Кольцо. Абсолютно гладкое, похоже на обручальное. Я все сложила, и тихо застегнула сумку.

Кто он такой, черт возьми? Кто отец моего ребенка?

Набросив коричневый плащ, я вышла, ежась от раннего утра. Почему-то утром всегда зябко. Шла вдоль тротуара, мимо сияющих витрин, сунув руки в карманы. Свежий воздух остудил голову и обиды.

Так бывает, это жизнь.

Я остановилась напротив витрины с дорогими игрушками. Прекрасные фарфоровые куклы смотрели на меня нарисованными глазами.

У меня таких красивых кукол не было.

Мы небогато жили.

Но я бы никогда не упрекнула в этом маму. У меня было счастливое детство и столько светлых воспоминаний. Я прислонилась лбом к нагретой витрине и вздохнула. Куклы и запах сладкой выпечки из кондитерской рядом, напомнил другие запахи детства: гвоздичных духов мамы, лисьего воротника пальто, которое она носила. Я любила мамочку… Она воспитала меня одна.

Я так боялась повторить ее судьбу, но все-таки повторила: в девятнадцать лет забеременела без мужа. Как она. Один спортсмен приехал к нам на соревнования, вспыхнул бурный роман… Даже о беременности не сказала – не успела, он уже уехал.