– И чему ты так таинственно улыбаешься, Олесенька? – мурлыкнул ей на ушко Олег, едва они зашли в лифт.

– Представляю себе морду лица Левы, – почти честно ответила она. – Как думаешь, он переживет, что не он будет тут главным?

– Переживет-переживет. А ты знаешь, что ты у меня гений, Олесенька?

– О, какие комплименты. Никак рассольчик вернул тебя к жизни.

– Олесенька, счастье мое, я не знаю, как тебе это удалось, но ты это сделала! Говард готов сотрудничать! Олеся, Олеся, это будет такое дело!..

– Ай, отпусти меня немедленно! Томбасов! Не в лифте же!..

Что подумала горничная, когда они вывалились из лифта на своем этаже – история умалчивает. А Олесе было совершенно все равно, потому что когда совершенно потрясающий мужчина, он же твой муж, целует тебя и тянет в постель – только полная дура будет думать о каких-то там горничных.

Может быть и зря, потому что в руках у горничной был смартфон…

7. Глава седьмая

Маша

(С) Каждый заслуживает еще один

пятый шанс…

Не все и не всегда,

но вот с Артуром разговор, кажется, особый…

Ох, как-то невовремя она пришла. Хотя… Артур и его бывшая ругались. Снова. А это что значит? Ее друг снова будет в меланхолии мрачно и неотрывно глядеть в одну точку. Снова начудит. И тут уж либо Самуилу Абрамовичу его откуда-нибудь вытаскивать, либо маме – мозги промывать. Хотя бы после общения с нежнейшей Клеопатрой Артур пить перестал. Ну, практически. Правда, реагирует на королеву сфинксов по-прежнему нервно, а кошке и нравится. Она выныривает рядом с ним. И любуется на произведенный эффект.

– Добрый день, – просипел Артур. Бледный, правда. Но глаза хотя бы живые. Уже хорошо.

– Проходите, пожалуйста, – пропела ослепительно красивая брюнетка с такой копной иссиня-черных волос, что Маше стало немного завидно. Не то, чтобы она жаждала с такими возиться, но все же, все же!

– Фанаты все-таки просекли, что ты заболел, – сообщила Маша, разглядывая медные сковороды и косы красного лука, украшающие большую кухню в стиле Прованс. – Я клятвенно обещала твое хотя бы микроскопическое видео, чтобы народ не переживал.

– Сделаем, – устало улыбнулся Артур.

– Вы действительно занимаетесь продвижением группы? – удивилась хозяйка дома. Так удивилась, что даже воду пролила мимо чайника.

– Да, – Маша так привыкла быть пиар-менеджером группы, что подобные вопросы были ей просто удивительны.

– Но вам же тринадцать. Как и Кате.

– Поэтому у меня есть проблемы с начислением зарплаты, – вздохнула Маша. – И вы просто не представляете, что было летом.

– Ну, хотя бы Олеся прекратила на эту тему температурить, - проскрипел Артур. – Стало намного проще.

– Замужество пошло  маме на пользу, – кивнула Маша, стараясь не обращать внимания на совершенно изумленный взгляд жены Артура.

Вот что не так? Раз Маше тринадцать, то только о школе и одноклассниках рассуждать? Скучно же. А взрослые все-таки очень странные люди.

– Не обижайся, Маш, но я иногда Томбасову сочувствую, – рассмеялся Артур. И все-таки закашлялся.

– Томбасову? – вырвалось у Анны.

Артур и Маша переглянулись. Голос был какой-то сверхстранный.

– Да, – с недоумением ответила Маша. – Они поженились. Летом еще.

И дружно пожали плечами, поймав ошарашенный взгляд Анны, который внятно интерпретировать не получилось.

Артур вдохнул, чтобы что-то спросить, но закашлялся и ожидаемо захрипел.

– Ты весьма вольно понимаешь, что такое голосовой покой, – скривилась Анна. И не успела Маша моргнуть, как перед тенором оказался увлажнитель воздуха, ингалятор, а из холодильника бывшая жена достала спрей. – Держи. Спасайся.