– И куда мы ее потащим? – Блонду не удивила осведомленность Камиля. Несколько раз они приходили сюда вечером.

– К беседке. Тридцать метров к западу от нас. Там кусты венгерской сирени. Ты возьмешь нож и приставишь Ирине к горлу. Пискнет – прирежешь. Но она не пискнет. Ей хочется пищать иначе.

– Да ты маньяк. Даже стороны света подтянул – Блонда хохотнул. А потом улыбка мокрой тряпкой сползла с его лица. – Господи, ты не прикалываешься, да? Это же изнасилование. Хочешь, чтобы нас посадили?

– Просто фантазия, брат, успокойся. – Глаза Камиля, несмотря на ответ, остались холодными, как камешки на дне ручья.

Блонда кивнул, но улыбка так и не вернулась на прежнее место.

Не успел Игорь переступить порог архитектурного бюро, как вонь чего-то горелого спутала все мысли. Многие в офисе кашляли, напоминая грешников, прикованных к компьютерам и кульманам.

– Что случилось?

Игоря отыскали слезящиеся глаза Мамонова.

– Стасов у себя в закутке чайник спалил.

– Господи, опять?

– Да! Надо бы ему инструкцию подарить… для «чайников».

Офис расхохотался. Генеральному директору «Дейнократа» катастрофически не везло с приборами кипячения воды. Электрочайники горели независимо от бренда и страны происхождения. Хотя бы потому, что не могли напомнить хозяину о том, что без жидкости их не рекомендовалось включать. По какой-то причине неисправной всегда оказывалась термозащита, блокировавшая работу прибора без воды.

Стасов был далеко не глуп, но от забывчивости это его не спасало. Как подозревал Игорь, кто-то в офисе вел тайную войну, пытаясь спалить генерального директора с помощью испорченной кухонной техники. И очередной удар пришелся на это утро.

Возникшая на губах улыбка вызвала у Игоря легкое удивление. Он и забыл, что губы способны на такую штуку.

У двери его кабинета с задумчивым видом покачивался Лукин. Глаза кадровика изучали табличку с надписью «Старший архитектор И. Ю. Муратов», а рот посасывал рукоятку маленькой крестовой отвертки. Лысина кадровика блестела так, словно являлась причиной парникового эффекта на планете.

– А, Муратов. К шефу на ковер.

– Зачем? Бороться? Или чайник склеивать?

Лукин отмахнулся и в задумчивости побрел в сторону бухгалтерии. Отвертка так и не покинула его рта.

Дверь кабинета генерального директора была распахнута, и Игорь, миновав ритуал стука, вошел. Зловоние горелого пластика вытекало из персональной комнаты отдыха, привилегии руководителя бюро, и с неохотой покидало помещение через распахнутые окна.

Стасов с кислой миной на лице барабанил пальцами по столу. Шрам на левой скуле побелел, говоря о внутреннем напряжении. Рубец будто предупреждал: любой, кто заикнется о чайнике, покинет офис расфасованным в пакетиках для заварки.

Помимо Стасова, в кабинете находились Лада и незнакомый парень лет двадцати. Они расположились за брифинг-приставкой стола и, судя по лицам, дожидались начала разговора. У Игоря в животе возникло неприятное ощущение, словно кто-то потрогал его внутренности. И любопытная конечность была чертовски ледяной.

– Игорь. – Стасов позволил пожать себе руку. – У вас с Мухиной пополнение. Говорит, вы вдвоем не справляетесь. Это так?

Игорь сперва посмотрел на Ладу, а потом мельком взглянул на улыбчивого парня. Приятный, гладковыбритый, в бежевом кардигане и голубой рубашечке. В голове Игоря завыла сирена и громовой голос оповестил: «Срочно отведите женщин в подвал и отключите им воду! Это не учебная тревога! Повторяем, это не учебная тревога! В городе – красавчик!»

Только кого это трогало? У Игоря в бюро отродясь не бывало женщин. По крайней мере, тех, кого он бы мог назвать своими.